Искатель. 1987. Выпуск №6

Пока план содержал несколько неизвестных, а финал выглядел довольно мрачно. Мне много раз приходилось работать в эпидемических очагах. Обычно выезжали группой, и то не обходилось без случайностей.

Приглядываюсь к моим помощникам. Мгунгу — военный врач, лейтенант. Он закончил в столице что-то вроде военно-медицинской академии. Ему двадцать два года, он низкорослый, худой, карие глаза печальны. Часто и немного сконфуженно улыбается. Подготовлен неплохо, но опыта работы в эпидемических очагах нет. Малый смышленый, думаю, мне удастся его кое-чему научить.

Другое дело — Акоре. Отлично сложен, ловок, как обезьяна. Считается дрессером, но уже из краткой беседы мне становится ясно: и в том, что касается медицины, он недалеко ушел от своего далекого предка.

Я сказал об этом Торото, тот пожал плечами и под большим секретом сообщил, что Акоре — сотрудник службы безопасности, послан президентом, чтобы охранять мою особу, а заодно и контролировать ситуацию у гачига.

На второй день, после обеда, Торото сообщил мне:

— Звонила мадам Кристина и просила передать вам, что мистер Дэвис чувствует себя лучше. Не могли бы вы его навестить?

— Да, конечно. — У меня сразу отлегло от сердца.

— Если не возражаете, вас отвезет Абачуга. Я жду звонка из канцелярии президента.

За два дня я так и не сумел посмотреть город. От гостиницы до института Пастера пять минут езды. Уезжал утром, возвращался вечером.

Омо — типичный африканский городок. Население — тысяч двадцать, две-три улицы в центре, застроенные современными домами, церковь, миссионерская школа, госпиталь, аптека, несколько отелей, магазины и лавки, принадлежащие в основном индийцам, рынок, площадь с памятником какому-нибудь колониальному чиновнику или военному. На окраине — хижины аборигенов.

Город лежит во впадине, напоминающей гигантский кратер вулкана. Возможно, так и есть на самом деле. Со всех сторон сизые, в желтых проплешинах горы причудливых очертании, столь характерных для Великого африканского разлома, рассекающего континент с северо-востока на запад.

Абачуга молчалив, сдержан, отвечает коротко: «Да, бвана», «Нет, бвана».

Машину Абачуга водит виртуозно. Центральная улица забита пешеходами, велосипедистами. Машин немного: в стране сложно с бензином.

— Абачуга, вы знаете мистера Дэвиса?

— О, да! Он большой, большой бвана. И хороший охотник. Но у него большое горе. Очень большое.

— Горе?

— Да, бвана. У мистера Дэвиса погиб сын.

У меня перехватило дыхание. Рудольф, мальчик… Я помни и его трехлетним карапузом. Голубоглазый, с кудрявыми, как у ангелочка, волосами, Руди был напрочь лишен страха. Едва став на ноги, он уже таскал за хвост метрового удава — в доме Дэвиса всегда было полно всякой живности, и бегал вместе с африканскими ребятишками; то и дело пропадал, его разыскивали, возвращали в дом, но он снова убегал, падал с деревьев, но, расквасив нос, не хныкал, а сердито сопел.

Мы тогда работали с Барри в госпитале неподалеку от Конакри. Кристина с сыном нередко заезжала к нам на ярком, горбатом «фольксвагене», привозила термос с ледяным кофе, сандвичи В госпитале лечились больные сонной болезнью, проказой, тропическим сифилисом. «Вы не боитесь, что сможете заразиться?» — как-то спросил я ее. «Нет, я хоть и недоучка, но знаю, что бактерии проказы передаются при длительном контакте, а мухи цеце в окрестностях Конакри нет».

Кристина родилась в Южной Африке. Барри женился на ней, когда она училась на первом курсе медицинского факультета в Иоганнесбурге. Родители Кристины погибли в автокатастрофе, воспитывал ее дядя, профессиональный охотник. Она отлично стреляла, ездила верхом, водила автомобиль, гребла, умела доить коров и могла за несколько мин>т разделать тушу антилопы.

В платье Кристину я видел только раз, на приеме у президента республики. Она предпочитала джинсы, мужские рубашки и, помнится, на пышном рауте чувствовала себя неловко.

Абачуга мягко остановил «тоету» у ограды. За оградой белела вилла — небольшой двухэтажный, стандартной постройки дом.

Некоторое время я сидел, тупо уставившись перед собой… Последний раз я видел Рудольфа в Дакаре. Он учился в университете в Белфасте и прилетел навестить родителей. Рослый, сдержанный парень больше молчал, поглаживая рыжеватую бородку. Я к тому времени уже отрастил усы, и Кристина подшучивала над нами: «Эй вы, небритые, к столу!»

— Мы приехали, бвана, — напомнил Абачуга. — Мне вас подождать?

— Благодарю вас, не нужно.

Шагая к воротам дома, я вдруг подумал, что в облике Рудольфа было заложено нечто изначально трагическое. Таких людей у нас называют «не от мира сего». «Я очень хочу побывать в вашей стране, дядя Стефан», — сказал он мне, крепко пожав на прощанье руку. «Дядя» — так он меня называл.

Навстречу мне шла Кристина. В светлых брюках и в такой же рубашке. Подтянутая, стройная. Ни за что не дашь ей сорока лет. Совсем не изменилась. И все-таки что-то новое появилось в облике. Седина в волосах? Пожалуй.

Она протянула мне узкую загорелую руку.