Искатель. 1989. Выпуск №1

— Не позволим себя загубить в цвете лет! — взревел из-под ног его гетман. — Виват, Греция!

И, дабы показать свою удаль, он первый покатился по аллее к благословенным эгейским берегам. Двинулись за ним боги, засеменили перепуганные нимфы, запрыгали фавны, увлекая за собой муз и аллегории. По пути обсуждали, как встретит их Греция, как обрадуется блудным своим детям.

Артемида мечтала вслух:

— Вот придем, оглядимся. А утром встанем все рядком на площади самой главной. Люди проснутся, удивятся, ахнут — какое диво! Плакать небось будут…

Аполлон своей мечты вслух не высказал, а была она простая: починить лук и приделать два недостающих пальца на руке. С трещинами на спине он смирился давно.

Наконец дошли до решетки. Сквозь нее блестела вода, и вдалеке гигантская игла протыкала небо.

Статуи благоговейно замолкли, приникнув к решетке.

— Это уже Греция? — шепотом спросила Аллегория.

— Похоже, — голосом знатока заметил Аполлон.

— А что там мерцает и плещется, Феб?

— Море, — объяснил бог. — Оно всегда так. Беспокойное. Вы не смотрите, сейчас ночь, всей красоты не видно. Вот взойдет младая Эос — узнаете тогда, что такое Греция!

— А как близко-то оказалось, — всплеснула руками Артемида. — Что ж мы раньше-то ждали!

— Сестра, не хнычь, — приказал Аполлон. — У нас еще все впереди.

Восторг обуял мраморную толпу. Море! Какое оно большое! А небо! Какое небо! А что там, вдалеке, за звуки? Должно, пастух играет на свирели?

— Вон-он летит кто-то. Не Эос ли приветствовать нас явилась? — радостно воскликнул Антиной.

Это была не Эос, хотя существо, некоторым образом, ирреальное. Блестящая от дождя белая фигура, с трудом преодолевая воздух, целеустремленно приближалась к толпе беглецов. До них донесся насмешливый голос:

— Браво, смельчаки! И Феб с вами? Ну-ну. Не ожидал. Здорово, брат-олимпиец!

Незнакомец наконец перепорхнул через решетку и приземлился. По сапожкам с крылышками, по шлему и кадуцею в правой руке все безошибочно узнали бога Гермеса.

Аполлон все понял и потупился со смущением: до Греции они, выходит, не дошли, и сейчас Гермес их высмеет. Но Аполлон был бог, и не из последних: смешных коллизий с ним происходить не могло!

— Что привело тебя к нам, Хитроумный? — с напускной радостью воскликнул он.

— В уме ли ты, Лучезарный? — удивился Гермес. — Ты же стрелу посылал Верховному!

— Неужто долетела? — искренне изумился Аполлон. — Надо же… А я думал, не долетит…

Толпа не понимала, в чем дело, но боялась встревать в беседу.

— Всем отойти от решетки и встать вокруг во-он того дерева! — скомандовал Гермес. — Мне с Лучезарным надо перемолвиться парой слов.

Когда приказание было исполнено, Гермес дал волю своему гневу — он был бог привилегированный, из Музея, личный курьер Зевса и фигура могущественная.

— Ты что же это, Феб, творишь, а? — топнул он ногою в сапожке на несчастного покровителя искусств. — Ты куда это собрался?!

— В Грецию, — моргнул Аполлон и робко улыбнулся. — А что, разве нельзя?

— В Грецию ему захотелось! — бушевал Гермес. — Ну что ж, давайте все снимемся с мест и пойдем в Грецию! Ты хоть знаешь, где она, эта Греция?

— Там, — неопределенно мотнул головой Аполлон и обмахнулся луком, как веером.

— Ну, ступай, ступай в свою Грецию! — продолжал издеваться Гермес.

— И пойду! — упрямо отвечал Лучезарный. — Тебе что за дело? Тебе в Музее хорошо-о, тепло-о, а нас топить хотят!

— Кто это вас топить хочет?

— Люди.

— Чем удивил! Ты, Феб, усвой раз и навсегда: произведения искусства — они для того и созданы, чтобы страдать. У нас, у произведений, так: кто выжил, тот молодец. Кто нет — про того забыли.

— Ты циник, Гермес, — циник, — капризно сказал Аполлон. — Я не хочу страдать. Сами страдайте! Меня унизили сегодня! Вместо меня пустышку хотят поставить. Думаешь, мне это приятно? Так и передай Верховному: Аполлон, мол, гневается, и все садово-парковые вместе с ним протестуют!

— Так, — задумчиво сказал Гермес. — С людьми мы как-нибудь разберемся. Мы их по головке за эти прожекты не погладим.

— Скажи Зевсу, чтобы он молнией эту мегеру, молнией! Нет, что она себе позволяет, паршивка уличная! Подделка несчастная! — затопал ногами Аполлон.

— Так она из наших? — удивился Гермес. — А говоришь, что люди топить вас хотят. Тогда еще легче! Значит, решение мое такое: всем встать на свои места и замереть, чтоб ни звуку, ни шороху! О Греции забудьте. Каждый должен исполнять свой долг на своем месте.

— А не утопят? — настороженно спросил Аполлон. — Ты уверен?

— Смотрю я — совсем вы тут одичали, — вздохнул Гермес. — Будто в пустыне живете. Нас много, брат Аполлон! Всех не перетопишь!

Он дружески похлопал Лучезарного по плечу и с места тяжело взмыл в воздух.