Искатель. 1991. Выпуск №3

Потом завариваю крепчайший чай — настоящий «Файнест Индиа Ти», для безработного, может, и роскошь. Беру лист бумаги и начинаю рисовать кружочки, квадратики, стрелки. Занимаюсь этим практически каждый вечер, а если быть предельно точным — каждую ночь. Потому что вечерами я очень занят. Днем, правда, тоже.

Значит, Штогрин содержит эти домики. Точнее, он делает на них бизнес. А домики в количестве трех штук называются базой отдыха завода металлоизделий. И подарочек такой Штогрину сделал все тот же Польшин. А Польшин получил их в пользование от начальника завода металлоизделий Войнорубова. Для чего базу отдыха строил Войнорубов, остается только гадать. Но уж, во всяком случае, никак не для того, чтобы в этих уютненьких двухэтажных коттеджиках отдыхали, сменяя друг друга, широкие массы работяг и конторских служащих завода. Что же, у Полынина с Войнорубовым дружеские отношения? Скорее всего что нет. Польшин прищучил на чем-то товарища директора, и тот ему заплатил отступного. Наверняка он и сам туда заезжает, Войнорубов, в домики. Но это уж его личное дело, и данная информация для меня ценности не представляет.

А ценность представляют слова, сказанные Польшиным на квартире у Болотина: «Штогрина, значит, надо послать...» То ли Польшин неосторожно упомянул о Штогрине у бывшего фармацевта, а ныне скромного снабженца и по совместительству крупного поставщика наркотиков, то ли Болотин и бывший спортсмен знают друг друга.

Я жду их уже второй вечер. Вчера проторчал в своей засаде с восьми до полуночи. Конец ноября выдался па удивление теплым, о снеге и морозе только мечтать приходится. И тем не менее закоченеть можно запросто, если не делать специальных упражнений.

Дом заведующей продмагом Карпачевой находится сразу за детской площадкой, а детская площадка отделяет район частной застройки от кучки девятиэтажек. Тихое место. Свет в доме Карпачевой горит допоздна, но кто есть в доме, я определить не могу, потому что на всех окнах либо ставня, либо толстые занавески. Сегодня на веранду выходил какой-то мужчина, скорее всего, это муж Карпачевой.

«Уазик» выкатывается из-за поворота неслышно, включены у него фары ближнего света. По тому, насколько уверенно машина маневрирует по этим переулочкам да закоулочкам, я понимаю: остановится она вот у этого большого, угрюмого на вид дома, похожего скорее на какой-нибудь склад или сельский магазин.

Передняя дверь раскрывается, из нее на ходу выпрыгивает мужчина, судя по резвости и упругости движений, молодой и спортивный. Мужчина распахивает заднюю дверь, и через несколько секунд три темные фигуры деловито направляются к калитке, Я на мгновение представляю себя на месте Карпачевой, и от деловитости, слаженности троих визитеров мне становится не по себе. Значит, водитель остался в машине. Он мне виден нечетко, я скорее догадываюсь о его присутствии — фонарей на улице нет, а девятиэтажный дом сюда обращен торцом, глухой стеной.

От калитки слышится треск, лязг, и эти трое уже продвигаются ко входу в дом. Я выбираюсь из своего укрытия в беседке-раковине и проскальзываю вдоль стены девятиэтажки, обегаю площадку и пустырь по дуге, чтобы выйти к дому Карпачевой с тыла. Перемахнув через высокий сплошной, без щелей, забор, я спрыгиваю в густой малинник. Во дворе горит фонарь, висящий на столбе, он освещает чистую площадку, покрытую асфальтом или бетоном, летнюю пристройку, душ. В огороде тускло блестят пленки парников.

Я отбрасываю капюшон и опускаю на лицо маску, чувствуя покалывание в кончиках пальцев и сухость во рту. Еще не поздно переиграть, Вакурин!

Окно на задней стене закрыто ставнем изнутри. Быстро прохожу по бетонной отмостке у стены, осторожно выглядываю из-за угла. Окно светится. Но оттуда, из-под окна, я буду виден водителю в «уазике». Ладно, недолго ему предстоит любоваться мной. Подбегаю к окну, заглядываю сбоку.

И вижу интенсивный допрос в самом разгаре. Высокий спортивный парень в джинсовой куртке с белым искусственным мехом внутри нависает над низенькой кругленькой женщиной и что-то говорит. Говорит он тихо, мне ничего не слышно через двойные рамы, но результат я наблюдаю: женщина сразу как-то съеживается. У женщины очки в простенькой пластмассовой оправе, одета она в застиранный халат, на ногах толстые вязаные носки и разбитые домашние тапочки. И это — объект рэкета?

Парень резко выбрасывает руку вперед, очки на женщине от удара разбиваются, а сама она откидывается на стену, ударяясь о нее головой. Теперь-то мне слышен истошный вопль. Второй из налетчиков почти одновременно бьет наотмашь мужчину в вязаной куртке и спортивных брюках — того самого, которого я видел на веранде. Третий рэкетир мне не виден, но я догадываюсь, что он стоит у стены, сбоку от окна.