Искатель. 1993. Выпуск №5

— Ты ничего не знаешь о научных принципах, позволивших осуществить перемещение во времени?

— Абсолютно ничего. Он не сказал ни слова.

— Он не хочет, чтобы две тысячи девятьсот девяносто девятый год наводнили волосатые варвары, построившие маши-пу времени по полученному от него описанию.

— Может, дело и в этом. Безопасность прежде всего.

Джек закрыл глаза. Качнулся назад, вперед.

— Если он не шарлатан, тогда преобразование энергии — не фантазия, и существует возможность…

— Перестань, Джек! — рявкнул я. — Хватит об этом!

Джек мотнул головой, поднялся.

— Не позавтракать ли нам? — предложил я.

— Как насчет форели, прямо из морозильника?

— Отлично, — и я шлепнул Ширли по упругой ягодице, подтолкнув к дому.

Мы с Джеком последовали за ней. Он заметно успокоился.

— Я бы хотел побеседовать с Ворнаном. Минут десять, не более. Ты сможешь это устроить?

— Сомневаюсь. Личные встречи разрешают лишь очень немногим. Администрация строго следит за этим, во всяком случае, старается следить. И если ты не епископ, президент холдинговой компании или знаменитый поэт, шансов у тебя практически нет. Да это и неважно, Джек. То, что тебя интересует, ты от него не узнаешь. Я в этом уверен.

— Однако я хотел бы попытаться. Имей это в виду.

Я пообещал, что постараюсь ему помочь, но предупредил, что скорее всего из этого ничего не выйдет.

За завтраком мы говорили о другом. Потом Джек ушел к себе поработать над какой-то рукописью, а мы с Ширли перебрались на солярий. Она сказала, что волнуется за Джека. Тот поглощен одной мыслью: что подумают о нем в будущем? И она не знала, чем его отвлечь.

— Для меня это не новость, Лео. Это все продолжается с первых дней нашего знакомства, когда он работал в твоей лаборатории. Но с появлением Ворнана он резко изменился к худшему. Теперь абсолютно уверен, что его открытие изменит ход истории. На прошлой неделе он заявил, что лишь порадуется, если апокалипсисты окажутся правы. Он хочет, чтобы мир взорвался в следующем январе. Он болен, Лео.

— Но это болезнь, которую он не пытается излечить.

Она наклонилась ко мне и едва слышно прошептала:

— Ты от него что-нибудь скрываешь? Скажи мне правду. Ворнан что-то сказал насчет энергии?

— Ничего. Клянусь тебе.

— Но если ты действительно веришь, что он из…

— Верю, но не убежден до конца. Меня останавливают известные мне научные данные.

— А если их отбросить?

— Я верю.

Мы помолчали. Взгляд мой скользил по ее спине, великолепным бедрам. Капельки пота выступили на ее загорелых ягодицах. Пальчики ног сжимались и разжимались, выдавая ее волнение.

— Джек хочет встретиться с Ворнаном.

— Я знаю.

— И мне хочется. Признаюсь тебе, Лео. Я его хочу.

— Как и большинство женщин.

— Я никогда не изменяла Джеку. Но с Ворнаном бы изменила. Конечно, я призналась бы Джеку. Но меня тянет к нему. Увидев его на экране, я захотела отдаться ему. Я шокирую тебя, Лео?

— Не говори ерунды.

— Меня успокаивает только одно — у меня нет ни единого шанса. В очереди передо мной, должно быть, миллион женщин. Ты заметил, Лео, какая волна истерии поднялась вокруг этого человека? Прямо-таки культ. Своим появлением он выбил почву из-под ног апокалипсистов. Прошлой осенью все только и говорили о скором конце света. Теперь же речь идет о нашествии туристов из будущего. Я наблюдаю по телевизору за лицами людей, что всюду следуют за Ворнаном. Они его боготворят, готовы молиться на него. Он стал для них мессией. Ты со мной согласен?

— Конечно. Я же не слепой, Ширли. И вижу то же самое, только в непосредственной близости.

— Меня это пугает.

— И меня.

— А когда ты сказал, что он не шарлатан, ты, твердолобый Лео Гарфилд, я испугалась еще больше, — вновь пронзительных смех. — Мы тут живем, словно на краю света, и иногда возникает ощущение, что мир весь сошел с ума, за исключением меня и Джека.

— Но в последнее время у тебя появились сомнения и в отношении Джека.

— О, да, — ее рука накрыла мою. — Почему люди так реагируют на Ворнана?

— Потому что впервые видят такого, как он.

— Он же не первый из тех, в ком горит искра божья.

— Никто из них не объявлял себя посланцем будущего. И он первый в эпоху глобальной информационной сети, Весь мир видит его в трехмерном изображении и цвете. Он приходит к ним в дом. Его глаза… его улыбка… Он — лидер, Ширли. И люди это чувствуют. Даже через экран. А уж при непосредственном общении тем более.

— И чем все закончится?

— Очевидно, он вернется в две тысячи девятьсот девяносто девятый год и напишет бестселлер о своих примитивных пращурах.