Искатель. 1996. Выпуск №5

Глаза Гиллеля благодарно заблестели в ответ, и это напомнило Кори о тех совсем недавних временах, когда они вместе работали в университетских лабораториях, движимые общими целями и интересами.

— Вы должны будете начать эту работу со мной, — сказал Гиллель. — Где вы еще найдете такой объект? Я очень хочу вернуться к совместной работе с вами. И напомните мне об этом, если я проявлю нерешительность.

Вдруг их машина свернула с автострады и затряслась на колдобинах проселочной дороги. В темноте блестела вода. Они подъехали к озеру, на другом берегу которого светилась огоньками маленькая деревушка. Крякали утки, напуганные появлением машины. Сорсен остановился, Бэк выскочил из машины и побежал к воде, бросив свернутую в тюк форму в высокий тростник. Он затолкал этот тюк в глубину тинистой воды палкой.

— Теперь им не найти этого барахла, пока озеро не обмелеет как следует, а это случится не раньше следующего лета, — сказал Бэк, вернувшись в машину, которая снова выехала на автостраду. Потом Бэк обернулся к Кори и Гиллелю. — У меня есть паспорта для вас. Вы теперь Фрэнк Ворсинггон, — он протянул паспорт Кори, — а вы — Сесиль Тэйлор. Вам надо наизусть заучить ваши данные: год рождения и так далее. На всякий случай.

Кори раскрыл свой паспорт. С фотографии на него смотрел он сам, только снятый лет пять назад.

— Ворсинггон, Тэйлор!

Потом Кори раскрыл паспорт Гиллеля и увидел фотографию молодого человека, которого звали Сесиль Тэйлор и который родился в Вашингтоне 8 августа 1939 года.

— Американские паспорта, — сказал Кори.

— Ничего лучшего предложить не можем, — сказал Бэк и расхохотался.

Сорсен покосился в зеркало заднего вида, и их машина поехала быстрее.

— Они сзади, — встревожился Сорсен.

Кори оглянулся. В полумиле позади них катила целая кавалькада машин, настигая их «вольво». Фары идущих сзади машин далеко высвечивали автостраду.

— «Мерседес-300», — сказал Бэк. — Нам не уйти от них.

— Сверни в сторону, на боковую дорогу, — предложил Сорсен.

— Поздно. Они все равно догонят нас.

— Четыре машины, — сосчитал Сорсен.

В голосе Сорсена слышалась обреченность. Как, впрочем, и в голосе Бэка.

Кори полагал, что они готовы к своему возможному провалу и аресту.

— Зачем им четыре машины? — спросил Бэк. — Дали бы радиограмму — и дело с концом.

Колонна машин между тем почти догнала их.

— Было бы лучше, если бы я рассказал вам о работах Хаузера, — сказал Гиллель, бросив на Кори взволнованный взгляд. — Вам придется провести оставшуюся жизнь на Бойконуре. Они никогда не поверят, что я ничего не сказал вам о секретах Хаузера.

— Возможно, — сказал Кори. — Их логика отличается от той, к которой привыкли мы с вами.

Колонна почти поравнялась с ними. С головной машины раздался воющий звук сирены. Устрашающим казалось мигание красного огонька на крыше этой машины. Сорсен прижался к правой обочине и остановился. Но колонна промчалась мимо, не сбавляя хода.

Несколько минут четверо ошеломленных мужчин сидели, приходя в себя.

— Я чуть не помер со страху, — сказал Сорсен, снова заводя машину и трогаясь в путь.

— Не каркай, — хрипло отозвался Бэк — Еще успеешь помереть.

— Какие-то важные персоны, — сказал Сорсен. — Может, даже их самый главный во всей зоне.

— Не называй это зоной. Тебя здесь за это повесят. Они не зона, они верят, что представляют независимое государство, подлинную Германию. А вот Западная Германия для них — Американская колония. Вы согласны, доктор? — ироническим тоном спросил Бэк, к которому уже вернулось прежнее самообладание.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было, чтобы весь мир был американским, тогда бы нам нечего было бояться, что нас пристрелят на Восточно-Германском автобане, — сказал Сорсен.

И Сорсен с Бэком захохотали, как люди, чудом избежавшие неминуемого расстрела.

— Давайте приклеимся к этой кавалькаде, — предложил Сорсен. — Может, пограничники поверят, что мы сопровождаем их. Или как-нибудь еще проскочим под их прикрытием.

— Не выйдет. Даже если мы прицепимся к ним на буксире, нам не пересечь с ними границу, — обернулся Бэк к Кори. — Их замыкающая машина уйдет вправо, если вы идете правее их, и влево, если вы слева хотите обогнать их. Вас блокируют. Это похоже на танец. Вас как будто заранее подозревают в том, что вы знаете, в какой машине сидит кто-то из больших начальников. — Бэк улыбнулся, обнажив зубы, неровные и чем-то похожие на крошечные надгробные плиты, наудачу воткнутые в землю.

— В Праге все будет нормально, — сказал Сорсен, — но вы должны будете держать язык за зубами. Там сплошное доносительство. Сами чехи многого не решаются говорить вслух, даже у себя дома.

— Тень Сталина. Там все за всеми следят, но уже забыли, для чего. А нужна ли эта слежка? Возьмите любую шведскую, английскую или американскую газету и сразу узнаете, что делается в мире. Но они не пропускают в свою страну иностранных газет и журналов, кроме, конечно, некоторых русских, которых никто у них не читает. Так что старайтесь поменьше говорить.

— Личности там не нужны, индивидуальность не в чести.