Искатель, 1997. Выпуск №9

На всякий случай, сделав несколько пересадок в метро, он вышел на станции «Гостиный двор» и отправился на Исаакиевскую площадь. К «Астории».

Свернув с Невского, он сначала шел переулками, потом набережной канала Грибоедова, удивляясь грязи на тротуарах, запущенности старинных, обветшавших, как бомжи, зданий.

За эти двадцать минут неторопливой прогулки чувство свободы и защищенности потихоньку улетучилось: неизвестные «доброжелатели», потеряв его в Бологом, догадаются обзвонить гостиницы и выяснить, в какой из них остановился господин Фризе из Москвы. И времени на поиски они потратят не слишком много. А снимать частную квартиру он не хотел. Не мог себя перебороть. Брезговал.

Значит, полезнее для нервной системы остановиться в «Астории», — подумал Владимир, — по паспорту, который вручил мне Хиндеман. И почему вчера это казалось мне опасным? Главное, не забыть, в каком кармане документы Фризе, а в каком Зандермана».

Он машинально сунул руку в правый карман и нащупал в нем листок бумаги. Это была сложенная вдвое крошечная страничка из блокнота И пахла она духами Тосико. Фризе развернул листок. Вычурными готическими буквами в нем было написано:

То видели, то не видели.
Узнав, кто я,
Полюбили ли вы?
Что же так невнимателен
Был сегодня ваш грустный взгляд?

Трогательная японская танка настроила его на минорный лад.

Владимир подумал о том, что сделала для него эта незнакомая красавица и рассердился: «Болван! Не смог найти словечка потеплее для благодарности! Оставил все на вечер. А встретимся ли вечером? Встретимся. Если по своему паспорту я поселюсь в «Прибалтийской». Под боком у Тосико».

Эта мысль так обрадовала его, что даже потерявшие надежду на ремонт питерские дворцы, перестали казаться ему чересчур убогими.

К подъезду «Астории» один за другим подъехал три таксомотора. Ватага крупных молодых мужчин, брюхастых и развязных, с трудом выбралась из них, перекидываясь шуточками и громко радуясь, что путешествие закончено. Говорили они по-немецки и, наверное, прилетели в Питер на самолете Фризе было хорошо знакомо чувство облегчения и радости после того, как полет закончен.

Он не любил летать.

Немцы расплатились, подхватили свои громоздкие сумки и, продолжая веселый треп, исчезли в подъезде.

«Пока они там оформляются, я успею сгонять в «Прибалтийскую», — решил Владимир.

Он сел в освободившееся такси.

— Куда ехать? — не очень дружелюбно поинтересовался шофер.

— В «Прибалтийскую».

— Пятьдесят.

Обычно Фризе не прощал хамства. Если уж не срезал зарвавшегося водилу острым словцом — а это у него всегда получалось эффектно и доходчиво, — то уж, по крайней мере, интересовался не сломался ли счетчик? Но сумма, названая водителем, по московским меркам выглядела смешной. В столице без ста тысяч нельзя было доехать от Большого театра до «Метрополя».

Встреча в лесу

Извилистая тропинка среди высоких сосен то подходила совсем близко к обрыву, под которым текла Оредеж, то, будто убоявшись высоты, пряталась в глубине леса. А потом, набравшись мужества, снова нависала над кручей.

Этот берег местные жители называли Красным. В десятиметровом разломе красного песчаника, нависшем над рекой, гнездились береговые ласточки. Это было единственное место в округе, которое — по мнению Корнилова — представляло интерес для спелеологов. Здесь могли быть пещеры.

Он медленно шел по мягкой тропе, время от времени спускаясь по осыпям к воде. Внимательно разглядывал берег, удивляясь, что люди до сих пор не разорили его, не срыли бульдозерами для того, чтобы засыпать песком какое-нибудь не менее прекрасное болото.

Никаких намеков на пещеры, только ласточкины гнезда.

Выбираться наверх было нелегко — песок уплывал из-под ног, корни, за которые Корнилов хватался, то и дело обрывались. Он с досадой подумал о том, что отяжелел за последние годы. Слава богу, еще не нажил себе одышку.

Какая-то птица с шумом сорвалась с сосны рядом с ним. И тут же он услышал недовольный голос:

— Леший бы тебя побрал, мужик! Не мог на полчаса дольше поспать!

Из кустов вышел пожилой плотный мужчина с длинным удилищем в руке. Зеленая офицерская рубашка расстегнута, через плечо брезентовая сумка.

— Вы еще удить не начали, а уже ругаетесь! — миролюбиво сказал генерал.

— Будешь ругаться! Все лето искал совку-сплюшку, голос хочу записать. Сегодня, наконец, повезло — а тут вы на прогулку выкатились. — Только сейчас Корнилов заметил, что на конце удилища прикреплен маленький микрофон. И от него вьется провод.

— Так вы голоса птиц записываете? Извините, что вспугнул певичку. Да ведь, наверное, прилетит еще?

— Прилетит, как же! — Мужчина насупился и стал отцеплять от удилища микрофон, сматывать провода.

— Вы местный? — спросил Игорь Васильевич.

— С Батова.

— А у меня дача здесь недалеко.

— Знаю. Вы у Амельяновых дом купили. Генерал Корнилов. Почти как Лавр Георгиевич.