Искатель. 2004. Выпуск №7

Ростислав незаметно отстегнул ремни безопасности и напружинился, готовясь выбить блантер из рук Касмера, если появится такая необходимость. Но тот, не сделав даже попытки развернуть кресло в сторону салона, по-прежнему внимательно следил за панорамниками.

Ростислав снова защелкнул ремни.

— Дэвид, я вас не узнаю. Успокойтесь. Михаил Романович нам совершенно не опасен. Неужели вам неинтересно пообщаться с одним из… из нелюдей? Я не вкладываю в это слово оскорбительного смысла, — пояснил он космоэкологу, — просто констатирую факт. Вы ведь не человек, да? Потому и кожа так блестит, и наряд необычный, наглухо закрывающий тело. Но три года назад, в Университете Космонавтики, вы были совершенно неотличимы от людей. Это проявляется со временем, да?

— Я самый обычный человек. Прошу вас, ради бога, ослабьте веревку. Мне трудно дышать, и руки затекли. И налейте мне, если вас не затруднит, чашечку кофе.

— В самом деле, Касмер, нам тоже давным-давно пора подкрепиться. Сейчас я нас чем-нибудь побалую. И кофе будет, Михаил Романович, непременно будет! Я и сам не прочь выпить чашечку. Точнее, с учетом невесомости, тюбичек.

— А теперь послушайте, как обстояли дела на самом деле, — сказал Михаил Романович, допив кофе и выслушав версию Родникова. — Этой проблеме я отдал тридцать лет жизни, тридцать лучших лет! И не один я. Нас было несколько десятков, косвенно же занимались Проектом — несколько тысяч инженеров и ученых…

Говорил Дольный негромким спокойным голосом, но в интонациях его проскальзывали трагические нотки. И если бы предупрежденный Касмером Ростислав не знал, что его сейчас начнут убеждать в том, что черное — это белое, то, пожалуй, вполне мог бы поверить этим интонациям. Слишком, казалось бы, безыскусным для того, чтобы быть неискренними.

— Вначале мы пытались все сделать официально и открыто: получить финансирование по одной из научных программ, выполнить работу, получить причитающиеся награды и премии. Цель была проста и грандиозна, под стать названию проекта: «Сотворение мира». Мы хотели создать в ближайшей к Земле группе молодых вторичных звезд оазисы углеродно-белковой жизни. Нашей, земной жизни. Вы понимаете, да? Одно дело — колонизировать пустынные, неприветливые Марс и спутники крупных планет, и совсем другое — планеты, очень похожие на Землю, с кислородной атмосферой, растениями и животными, генетический код которых совпадает с кодом земных организмов. Помните знаменитое: «Человечество не останется в колыбели»? Да, но лишь в том случае, если само себе подготовит планеты для расселения. Само, потому что больше это сделать — некому!

— И что же произошло с вашим проектом? Это ведь его обсуждали недавно в Совете Развития?

— Да, его.

— Что-то мне не совсем понятно: там его все еще обсуждают, здесь вы его уже завершаете…

— Ну, обычные маленькие хитрости, — ласково улыбнулся Дольный. — С одной стороны, это маскировало наши работы. С другой, если бы удалось получить средства, мы повторили бы запуск так называемых «зондов». Но тогда, как и сейчас, Проект зарубили. Под него не выделили ни единого цента. Вначале мы не поняли, в чем дело, и пытались снова и снова объяснять, доказывать и убеждать… Попытки официально поставить эту работу мы прекратили после того, как при загадочных обстоятельствах погибли академики Чан Чинен и Джорж Каппер, стоявшие у самых истоков Проекта, причем произошло это в один и тот же день на разных континентах Земли. Это был вызов. Мы должны были или забыть о «Сотворении мира», или, приняв вызов, осуществить Проект. Но уже, естественно, несколько иными методами и средствами. Не только не афишируя, но, наоборот, всячески скрывая свои намерения.

— Разве нельзя было ответить на вызов по-другому? — спросил Ростислав. — Поднять в газетах и в Гипернете шум по поводу убийств, потребовать проведения тщательных расследований и наказания преступников…

— Пытаться бороться против тайной организации явными средствами? — усмехнулся космоэколог. — Конечно, по неопытности это мы тоже пытались делать. И расследования были проведены, и общественное мнение взбудоражено. Вы молоды и не можете помнить этого. Резонанс был большой, эффект же — практически нулевой. Убийства были профессионально замаскированы под несчастные случаи, расследования ничего не дали. А поднятый газетами шум обернулся против нас самих. Журналисты начали выискивать корыстные интересы, которые якобы преследуют наиболее активные сторонники Проекта. Ну и, естественно, нашли. Одних обвинили в непомерном честолюбии, других — в попытке получить солидное финансирование под заведомо абсурдные научные идеи… После всех испытаний нас осталось совсем немного — людей, готовых бескорыстно и напряженно работать во благо далеких потомков. Конечно, нам помог ТФН. Проект давал почти полноценную загрузку тем ученым, которые не могли смириться с утратой великой цели. А после завершения Единых Теорий такая цель была утеряна очень многими.