Искатель. 2013. Выпуск №8

Савенков чувствовал, что это совещание вынужденное.

До сих пор у Дибича разворачивалась оперативная и следственная работа по делу. Первые допросы, опознания, изучение изъятых материалов, очные ставки.

За три дня много не сделаешь. И раз возникла такая срочность, значит, появились непредвиденные и весьма важные обстоятельства. Что-то произошло важное. И Дибич действительно удивил.

— Я, хлопцы, с самого конца начну. Очень непонятный поворот получился. Забрали у нас дело.

— Как — забрали дело?

— А вот так и забрали! Генеральная прокуратура взяла к производству. Имеют право! Без меня все это было. В пятницу после обеда нашему руководству звонок, а через полчаса уже к Рогову приехали на трех машинах. И сразу автозак с конвоем. Подследственных забрали и все материалы, кассеты, технику.

— Ты документы сам видел? Что они Рогову оставили?

— Я вчера с Вадимом обсуждал. Нормальные документы. Основания достаточные. Этот Панин бывший ответственный сотрудник ФСБ. Он даже успел в Совмине, поработать.

Игорь встал и попытался несколько раз пройти по кухне из угла в угол. Правда, из-за тесноты это получилось несколько комично. Он остановился перед Дибичем и взял его за плечи:

— Толя, дорогой, давай быстро рассуждать. Я вижу, что здесь что-то не так. А ты точно знаешь, что не так. Колись быстро!

— Да не знаю я ничего, но тоже чувствую. Внешне все нормально. Они и раньше иногда такие вещи проделывали. Но иначе!

— Как иначе?

— Не так быстро. Пока бумаги ходят, они договариваются. Два, три, пять дней. А здесь за три часа провели. Обычно просят нас привезти им подследственных, а здесь сами забрали.

— Ты хочешь сказать, — вступил в разговор Савенков, — они боялись, что Панин может сказать что-то такое, что им знать можно, а вам нет?

— Да. Или Панин, или этот Слесарь, или что-то есть в документах. Они же все записи забрали. С Павленко все понятно, а в остальных, возможно, такое есть, что не про нашу честь.

— Так Рогов даже и не прослушал эти кассеты?

— А когда? У него два дня всего было. Слушать он их не слушал, но все переписал. На, Сова, держи! С этой минуты считаем, что эти пленки ты сам добыл. Неважно как, но сам. А то нам с Вадимом простым выговором не отделаться.

— Да не волнуйся ты. Скажу, что мне эти пленки Раиса Галаева раздобыла. Ты лучше скажи, что вы успели сделать.

— Очень мало.

— Протоколы допросов остались?

— Уплыли в Генеральную прокуратуру.

— А Рогов их случайно не скопировал?

— А ты ненасытный, Сова! И жадный, все тебе мало. Надо быть осторожным. Я чую, что мы с вами разворошили какой-то важный муравейник. Что дело забрали, то это их первый шаг. Они будут стараться зачистить все. Поэтому записи и другие документы в офисе или дома не держи. И постарайся еще одну копию сделать.

— Понятно.

— И теперь самое главное. Рогов успел встретиться с Елагиной. Он считает, что Елагина главная фигура в этой игре.

— Да ты что?

— А ты думал, что Рогов груши околачивал эти два дня? Моя школа. Беседа была неофициальная. Мы, мол, задержали одного типа. Он, похоже, вас прослушивал. А не было ли на вас наезда?

— И что?

— А по нулям.

— Жаль.

— Погоди ты. Рогов еще поговорил с ее домработницей. Вернее, с ее дальней родственницей, которая выполняет роль прислуги. Молодая девица. В институт собирается поступать.

— Да не томи ты, Дибич. Есть тут что-нибудь?

— И не то чтобы да, и не то чтобы нет. Рогов сказал, что у нее честный взгляд. Вот я и предлагаю, Игорь, направь на нее своего Олега Крылова. Он у тебя холостой, она девица молодая, видная. Пусть подработает случайную встречу.

— Сделаем. И последний вопрос, Дибич. Кто подписал документы от прокуратуры?

— Заместитель генерального. Некто Корноухов Борис Петрович. Он недавно на этой должности.

— А он не может быть знаком с Елагиной?

— Не знаю, но ход твоей мысли мне нравится.

Федор Лобачев уже десять дней привыкал к своей новой фамилии. Теперь он Торопов и только Торопов.

Раньше это казалось ему очень просто. Главное, чтобы документы были чисто сработаны. А в этом у него сомнений не было. И еще важно запомнить легенду, детали его новой биографии. Но и с этим был полный порядок.

Он уже несколько раз общался с дорожными попутчиками и бегло рассказывал им о сложной жизни Феди Торопова, сыпал десятками имен, дат, названий деревень и городов, где он когда-то якобы работал. Он чувствовал жизнь Торопова как свою. Но на прямом, неожиданном вопросе о его фамилии он уже дважды прокололся.

В киевской гостинице он бодро назвался Лобачевым и протянул паспорт. После настороженного уточняющего вопроса администратора ему пришлось разыгрывать раздражение: «Да, я Лобачев, я Сидоров, я Петров. Зачем спрашивать, если вы паспорт в руках держите. Там четко написано, что я Торопов».

Второй раз он назвал себя Лобачевым уже здесь, в Будапеште, заказывая телефонный разговор с Ригой. Это пустячок. Очевидно, что никто не обратил на это внимания. Но важен сам факт. Такая ошибка в какой-то ответственный момент может стать роковой.