Искатель. 2013. Выпуск №10

Ехать в Адлер, где останавливался в прошлый раз, не было времени. Шел в гору в темень, уже забыв про волновавшее нападение бандитов, спокойно думая даже о том, что сзади могут огреть кирпичом или монтировкой, сил сопротивляться не было, им владело только одно желание — доползти до койки. И когда оказался на втором этаже нависшего над железной дорогой домины, где ему под лестницей отвели комнатенку, вовсе не огорчился, а на исходе сил помылся в душе, опустошил чашку чаю и, как месяц не спавший, лег и сразу уснул. Спал и не слышал ни электричек, ни товарняков, ни пассажирских поездов, гремевших в пятидесяти метрах внизу, под домом.

В глаза ударил свет. Подался к окошку. Крыши домов, полотно железной дороги обелило. Прислушался: стучит дождь. Быстро побрился, умылся, выпил чаю и по расплывавшейся под нотами каше спускался вниз, думая, сколько сочинцев и гостей города попадет в травматические пункты, а кто и в больницы с переломами, сколько столкнется машин, сам стараясь без «аварии» добраться до изолятора, где томился Кирилл.

Кутаясь в куртку, не поднимая головы, сидел в бетонной комнатенке и перелопачивал другие тома, радуясь каждой прорехе, какую находил в деле, помечал ее, желая использовать, возмущался, что долго искали Кирилла, а его искать не надо было, он жил в Волгограде. А когда листал полученные в загсах черноморского побережья и Волгограда справки о том, что смерть Кирилла не зафиксирована, воскликнул:

— Эх, Кирюха! Тебя уже похоронили…

А тот поправлял:

— Я не Кирюха, а Пират.

— А почему Пират?

— Да меня в камере так прозвали. Глаз распух, его перевязали, — показал руками линию повязки.

— Да, точно, Пират… Крушитель…

Федин листал и удивлялся, сколько раз отказывали в возбуждении уголовного дела, словно следователям и прокурорам делать было нечего, чтобы вот так слать дело то от следователя к прокурору, то от прокурора к следователю.

И уже жалел бедолагу, которому фирма Кирилла не достроила дом. Тот за несколько лет довольно извелся, а когда Федин прочитал, что того еще заставили рыть шурфы в, фундаменте для экспертизы, заржал:

— Представляю, как дед ломом долбит землю…

Думал, что дед не выдержит, а он скоро увидит в деле свидетельство о смерти. Такое случалось в адвокатской практике Федина, когда умирал потерпевший, свидетель, обвиняемый, не дождавшись суда.

Но не увидел.

11

Ослепленный окружающей белизной, Федин спускался по извилистым улочкам, боясь поскользнуться; видел, как рычали машины, пытаясь въехать в горку, и как сползали; он спешил в суд, в эту прилипшую к горе постройку, здесь должны были судить Кирилла — Пирата, решать оставить под стражей, а Федин и Кирилл противились. В комнатенке-кильдиме листал «компромат» на Кирилла, который собрал следак-моржонок, а потом спустился в прокуратуру, где крепышу с аскетичным лицом, заместителю прокурора, представился:

— Я тот адвокат… Который писал на следователя…

Прокурор понял, поговорил с гостем, Федин постарался как можно яснее рассказать, сколько наворочал следователь.

И вот суд.

Вальяжный, с какими-то жеманными манерами судья, зять бывшего сочинца — генерального прокурора, — хотел с наскока рассмотреть дело и оставить Кирилла под стражей, но Федин уперся, и дело шло с трудом. Кириллу как оступившемуся коммерсанту засветило освобождение. Но стал заводиться следователь, закусил удила скуластый прокурор, заныли конвоиры, которых обещали быстро отпустить, а дело затягивалось. Кирюха посматривал на открытые затемненные окна подвального этажа суда и невольно думал: вот бы убежать, a там триста метров до моря, в Турцию — и ищи в поле ветра.

Вальяжный судья сгреб бумаги со стола и ушел.

Все замерли в ожидании решения.

Нервничали конвоиры, следователь склонил голову и привычно захрапел, теперь уже реже обычного открывая глаза, а Кирилл заулыбался, что для человека, находящегося в клетке, выглядело вовсе странно. Он мечтал о свободе, которая замаячила впереди.

Федин радовался про себя: «Захотели нас оформить? Кукиш!»

Вот появился вальяжный судья, но не остался стоять, чтобы зачитать решение.

Федин подумал:

«Зятьку генерального можно и сидя».

Но зятек сказал:

— Возвращаемся к рассмотрению дела…

«Да, не все у них сходится», — глянул Федин на вздернувшего голову следака.

Но возвращение не привело к финалу. Дело отложили на следующий день.

Федин шел, чувствуя себя победителем, пусть и не до конца, но на первом этапе.

Неожиданно прозрел: шел и впитывал очарование пушистого снега на зеленых листьях.

— Как пироги, — разглядывал белые ломти на прогнувшихся ветках.

«Вот он, Сочи. И погода не такая, как в средней полосе России. И судьи не такие».

А когда в проеме заснеженного склона и известковой стены обелился безлюдный широченный желоб сочинской станции с вагончиками, от сказочной красоты запел:» В лесу родилась елочка…»

Пел и расплывался в улыбке, словно не было изматывающего нервы дня, гонок и голодухи, к которой приучили бесконечные командировки.