Искатель. 2014. Выпуск №6

— Серьезная бумага, — произнес он, выслушав. — Но я все — таки не советую спешить. Данная гражданка не внушает доверия. Если что, информируй.

Олег Кириллович положил трубку:

— Что стоите, как чужие?

Михаил и Тома послушно опустились на диван.

— Заявление пока придержат, — посмотрел на Подцыбина. — Продолжай заниматься, готовься к защите. Но если сама с животом придет и будет здесь обивать высокие пороги, многого не гарантирую. Дай Бог диплом вырвать. Остальное под большим вопросом.

— Пап! Мы с Мишей должны немедленно оформить брак! — чуть не выпалила Тома.

— Как, немедленно?

— Сегодня, завтра… Откладывать нельзя.

— А ты с матерью поговорила? Пойдите, погуляйте там, — проговорил Олег Кириллович и, когда молодые выходили из кабинета, позвал. — Томка! Задержись на минуту.

Дверь за Иихаилом закрылась.

— А не гонишь ли ты лошадей, доча? — спросил Олег Кириллович. — Локти потом не будешь кусать?

— Мне сейчас придется кусать, если вы позволите ему жениться на другой…

Родители Тамары закрылись в кабинете, а молодые, напряженно ходя по комнатам, прислушивались к глухо доносившимся взволнованным возгласам Нины Михайловны, прерывавшимся неразборчивым гудением генеральского баса. Потом дверь резко открылась и заплаканная хозяйка дома пробежала в свою комнату.

В прихожей раздалась звенящая трель (Пришел Иван Филатович), и Олег Кириллович вышел сам в коридор. Начало встречи было довольно натянутым, и если бы не Тома (Нина Михайловна сказалась больной и в разговоре не участвовала) неизвестно, что бы могло из этой беседы получиться. Но Тома сумела растопить лед обоюдной настороженности и даже превратить в шутку всю эту нелепую историю с распиской. В результате пришли к следующему: молодые срочно регистрируются (чтобы выбить почву из-под ног противника), жить они будут на квартире в Давыдково, куда родители привезут им часть мебели, свадьбу договорились отложить на осень. Если скандала все-таки не удастся избежать, надо постараться выйти из него с наименьшими потерями, для чего использовать все возможные связи. Расписку решили оспорить, при необходимости, через суд.

В конце разговора Олег Кириллович достал из бара бутылку «Столичной» и хрустальные бокалы, стоявшие за фужерами. Наполнил их и сказал:

— За выздоровление мамы! — кивнул в сторону комнаты Нины Михайловны.

Выпили не чокаясь, как на поминках.

7

Подцыбин по экстренному вызову явился в кабинет к начальнику курса Максякину. Открыв дверь, он сразу увидел киевлянку, неуклюже сидящую на диване со своим припухлым животом, и рядом — Валентину Сергеевну. Макей сидел за столом насупившись и барабанил пальцем по кожаной папке.

— Вызывали, товарищ подполковник — спросил Михаил, посмотрев на строгое лицо Дзержинского на портрете, заметил, что у Макея было точно такое же выражение.

— Курсант Подцыбин! К вам тут граждане из Киева.

Михаил подчеркнуто поклонился женщинам.

Те молча смотрели на него и ждали.

— Просимо, зятек дорогой, — процедила Валентина Сергеевна.

— Присаживайся, Подцыбин! — произнес Макей сухо.

— Спасибо, — сказал Михаил и положил перед Максякиным глянцевое свидетельство о браке.

Валентина Сергеевна замерла. Макей взял одной рукой свидетельство, другой достал платок и вытер лысину.

— «Гражданин Подцыбин Михаил Иванович, — прочитал он. — Гражданка Авостина Тамара Олеговна… заключили брак двенадцатого мая… сего года… о чем в книге регистрации актов… произведена запись номер…» Вот так, гражданочки, — посмотрел на Тамару. — Помочь вам ничем не могу. Двоеженство у нас запрещено законом.

Вернул свидетельство Михаилу.

Нависла и округлилась тяжелая пауза. Подцыбин услышал, как зажужжал комар. Он заметил, как прикусила губу и опустила голову вниз Тома и, не успев понять что с ней, увидел, как та вдруг беззвучно соскользнула с дивана на пол.

— Доченька! — вскрикнула Валентина Сергеевна, бросаясь к ней.

Михаил тоже подскочил к Томе и, поднимая вместе с Валентиной Сергеевной ее обратно, вдруг нутром ощутил, что поднимает не какое-то постороннее ему существо, а все-таки близкое, родное, родное объективно, независимо ни от каких обстоятельств, интересов, брачных свидетельств и прочих формальностей, близкое ему вот и все. И то, что поднимает он ее не одну, а сразу двоих. И второе существо, которое так явственно ощутилось в тугом животе тоже было в этот момент его жертвой: словно он нанес удар в этот податливый, беззащитный, теплый живот… От головокружения он сел на диван.

— Отойди, изверг! — закричала Валентина Сергеевна, — Доктора! Доктора! Скорую!

— Сейчас! У нас здесь есть медчасть, — накручивал диск телефона Макей.

— Ничего не надо, мама, — слабо проговорила Тамара и села. — Все прошло. Дайте воды.

Подцыбин кинулся к графину и подал стакан.

Судорожно отпивая воду, она посмотрела на него и говорила прерывающимся голосом в промежутках между глотками: