Искатель. 2014. Выпуск №6

— Ну что вы! Он физически не мог, следователь сказал это совершенно определенно.

— Конечно, нет! То есть да. Ник не собирался, но как иначе…

— Несчастный случай.

— Случай, говорите? Я вам скажу. Когда мы познакомились… то есть вскоре… у меня обнаружили болезнь Гоше. В фазе очень быстрого развития. Сейчас я здорова. А Ника нет. И вы хотите сказать, что это случайно?

* * *

Пятого сентября 1906 года великий физик Людвиг Больцман повесился на оконном шнуре в итальянском городе Дуино. Причиной самоубийства стала депрессия, которую в те годы не могли лечить, а причиной депрессии коллеги Больцмана и его близкие долгое время считали весьма прохладное, если не сказать больше, отношение научного мира к теории, которой Больцман посвятил жизнь — статистической физике. Впрочем, чтобы снять с себя часть предполагаемой вины, физики поговаривали, что Больцман не выдержал моральных мучений из-за его же собственного вывода, что Вселенную в конце концов ждет тепловая смерть. Все в мире движется к распаду, к хаосу, это однозначно следует из второго начала термодинамики. Стремление к упорядочиванию противоречит законам природы. Мироздание умрет, растворится в полном и вечном беспорядке. Всё сущее ждет смерть. Хаос овладеет миром…

Картина эта стояла перед мысленным взором Больцмана, и нервы его не выдержали.

Вчитываясь в строки, написанные Николасом, всматриваясь в значки формул и ряды уравнений, Бернс думал о том, не произошла ли с Гамовым та же история, что и с Больцманом. Мог ли Николас впасть в депрессию, как его великий коллега? И по той же, в сущности, причине. Хотя, конечно, Николас понимал Вселенную на гораздо более высоком уровне, чем Больцман. За сто лет физика ушла далеко вперед, но и назад вернулась тоже — к тем же проблемам, от которых съехал с катушек Больцман. Новый виток спирали, да.

«Чего от меня ждут полицейские?» — думал Бернс, медленно перемещая по экрану текст, прочитанный уже несколько десятков раз. Им все равно, какая тут физика. Им все равно, решил Гамов проблему стрелы времени или отступил перед ее сложностью. Им нужен мотив. Среди трех возможностей — самоубийство, несчастный случай, убийство — они, похоже, склоняются к первой версии, хотя и ее считают невероятной. Как говорил Холмс: «Среди всего, что невозможно, выберите то, что всего лишь невероятно, это и будет истиной». Несчастный случай? Невозможно. Убийство? В комнате, которая была абсолютно надежно заперта? Значит, остается невероятное: Гамов исхитрился нанесли себе удар, и пусть эксперты ломают голову, как ему это удалось.

А мотив? Полиция разобралась, конечно, в личных обстоятельствах Николаса. Розалин умерла три года назад. Разлад с матерью произошел еще раньше — да и вообще, кто кончает с собой из-за раздора с родителями? В детстве такое случается. Но чтобы взрослый мужчина, ученый, доктор?

У Николаса была женщина. Он рассказывал. Можно было понять — и Бернс понимал именно так, — что все у них в порядке. Женщину звали Габриэль Джефферсон, больше о ней Бернс не знал ничего, но ему достаточно было посмотреть Николасу в глаза, увидеть выражение лица, когда тот произносил это имя и говорил «Прости, Джонатан, сегодня вечером мы с Габи собираемся в оперу, так что отложим дискуссию на завтра».

Бернс еще и еще раз перечитывал тексты. Он знал, почему Николас мог бы покончить с собой. Если бы дело происходило не в двадцать первом веке, а в начале двадцатого. Если у Николаса была бы такая же расшатанная нервная система, как у Больцмана. Если бы физика находилась на том же уровне, что век с лишним назад.

Но сейчас… Глупо.

Глупцом Николас не был. Не было у него и депрессии. Бернс встречался с ним почти ежедневно. Много часов они провели, обсуждая проблемы физики струн и супербран. И стрелы времени, конечно. Ум Николаса был, как всегда, ясен, настроение прекрасное.

Бернс начал писать экспертное заключение. Лучше бы написать статью в The Physical Review, но сначала нужно сделать две вещи: отчет для полиции и поговорить с миссис Джефферсон. Женщина, ставшая непосредственной причиной смерти Николаса. Женщина, которая не подозревает об этом и никогда не узнает, потому что Бернс будет последним, кто ее просветит. Сейчас он напишет заключение, а потом позвонит миссис Джефферсон и договорится о встрече. Узнает то, что хочет узнать, чтобы поставить точку.

Конечно, Николас не думал уходить из жизни. Самоубийство исключено, как и несчастный случай. Как и убийство. Полиция выбирала из трех вариантов. А был четвертый.

Бернс глубоко вздохнул, и пальцы побежали по клавишам.

* * *