Искатель. 2014. Выпуск №7

Поздоровавшись, Лынов рассовал нарубленную траву по кроличьим клеткам и, достав пачку «Примы», присел на колоду.

— О чем говорить будем? Только недолго. Дел до энтой матери.

— Позапрошлый понедельник помнишь? — опустившись на корточки, спросил Жарких.

Лынов поднял глаза к небу и стал похож на раннехристианского святого, изможденного и печального.

Старший лейтенант машинально бросил взгляд вверх. Величественно плывшие на юго-восток облака были такими белыми, что ему захотелось зажмуриться.

— Тридцатое мая? Помню, — вытаскивая сигарету из пачки, сказал Лынов без тени сомнения.

— Дрын к тебе когда в тот день пришел?

— Дрын? В одиннадцатом часу. А что?

Вдруг скривившись, Лынов сказал с возмущением:

— Чего ты как сиделый раскорячился? Задницу пристрой по-человечески.

Старший лейтенант выпрямился и оглядел двор.

— Вон там чурбачок выбери. — Хозяин указал ему зажатой между пальцами сигаретой на лежавшую у сарая кучу распиленных, но не колотых дров.

Старший лейтенант направился к сараю.

— Сосновые не трогай. Штаны вымажешь. Не, дубок сыроват. Березку лучше возьми.

Жарких принес увесистый березовый чурбак и, приладив его стоймя, сел.

— Александр Иванович, время точнее можешь вспомнить?

— Точнее? Минут пятнадцать или даже двадцать одиннадцатого было. Стемнело уже.

— А ушел он когда?

— Утром. Во вторник. Не, — вдруг помотал головой Лынов, — в обед. Начало первого уже было. Мы тогда нехило погуляли.

— Сколько выпили?

— Сначала мы пивка пару литров засосали. Потом сосед принес литр водяры — я ему обещал в следующий окот двух крольчат подарить. Через час где-то он к бабке Марусе еще сбегал и третью бутылку принес. Эта, по-моему, уже лишняя была.

— Что за сосед?

— Дед Вася. На той стороне улицы живет. Четырнадцатый дом. Хороший мужик.

— Понял. Дронов потом точно никуда не уходил от тебя?

— Нет. Мы как в четыре часа легли в сарае на сене, так и проспали до утра. Тьфу, до обеда! А чего случилось-то?

— Ты слышал, что Раиса Квасова утонула?

— Слышал. А Ванька тут причем?

— Они же с Квасовым Николаем друзья-приятели.

— Ну и что?

— Ничего.

— Ты что, хочешь сказать, это они Райку вниз по Лигани спустили?

— А вдруг? Надо проверить. Ты только не болтай никому.

— Ай, брось! Из Квасова убийца, как из меня художественная гимнастка.

— А Дрын?

— Дрын? Ванька со зла мог бы. Но он в тот день в настроении был. Вообще-то, если бы он Райку грохнул, я думаю, на ней тогда живого места не нашли бы. Он из нее котлету бы сделал. Когда вы ее вытащили, она как выглядела? Нормально, без синяков и переломов? Вы там от народа ничего не скрываете?

— Нормально, как утопленница. А Иван с Раисой не путался?

Лынов засмеялся.

— Ларка его тогда бы вместе с Квасовой на пару утопила.

— Он с Ларкой расписан?

— Все честь по чести! Без регистрации только мухи женятся. Если хочешь знать, Иван Райку на дух не переносил. Говорил, таких хитромудрых баб надо отправлять на перевоспитание в горные аулы. Чтобы джигиты их там, на свежем воздухе, раз по десять на дню кагалом под барабан дрючили. Для осознания природы вещей.

Лынов похрустел зажатой в руке сигаретой.

— Я тебе вот что еще скажу, беря вопрос шире: по мне, так всех койкоозабоченных русских баб и девок в горы отвозить надо. Причем за государственный счет. Ребятам тамошним будет не до бандитизма, а наш женский пол будет иметь самую разнообразную и счастливую личную жизнь. А то сейчас по телевизору по поводу этого вопроса одна программа за другой, одна программа за другой. С утра до вечера по всем каналам. Творческая общественность прямо не знает, что с нашими неудовлетворенными бабами делать.

— Это у нас артистки и телеведутки неудовлетворенные. Еще певухи всякие. Александр Иванович, давай вернемся от общего к частному. Дрын это при Квасове говорил?

— Про Райку, что ли? Не-е. Он Николая уважает. Он только не мог понять, как тот свою профуру столько лет терпит. А, по-моему, это закон жизни: если мужик золото, то баба дерьмо, и наоборот. У меня вот Варька сокровище, а я, сам видишь, ни украсть, ни трахнуть. Еще и пьяница. А уходить не хочет! Парадокс любви.

— А что, предлагал?

— Уйти? Предлагал, конечно. Я же ее люблю.

— Тогда пить бросай.

— Легко сказать!

— Подшейся.

— Я докторам не доверяю.

— Почему?

— Им живой человек вроде куска мяса. Это они только для вида говорят, что на врачей учились, чтобы людей спасать. А на самом деле почти у каждого лекаря в крови живодерские склонности и жажда наживы. Ох и жадные они! Я им велел бы на глаза, перед тем как в могилу опускать, по сто долларов класть. Знаешь, как раньше мертвякам пятаки клали…

Лынов помолчал и, потирая шею, добавил:

— Я вот с духом соберусь и съезжу в Жмыховку к бабе Мане…

— Это к той, что травами лечит?

— Ага.

— Ее же чуть не посадили год назад.

— Хрен чего у них получилось.

— У кого это?

— У наших говнюков медицинских, которые с купленными дипломами отделениями и больницами руководят. Приехал человек из области и быстро их утихомирил. Говорят, кто-то из ваших генералов за нее заступился. У нее многие из начальства лечатся.

— А тебе эта баба Маня по карману будет?