Искатель. 2014. Выпуск №9

Делла высвободила руку, села на топчане, обхватив колени. Она смотрела на гирлянды городских огней, огни отражались в ее глазах.

— Вместе, — сказала она. — Как два злодея, повязанные общей тайной.

По легкому дрожанию ресниц, взгляду, обводящему вещи как будто поверх их сущности, Иван понял, что в этот момент для ее красной тетради рождается новая поэтическая строка.

Все встало на свои места, все было решено, пророчество Амамути разгадано, и только где-то на самом краю его сознания шевельнулась смутная мысль… Дерек. Картины создал он. Предания угрешей собрал он. Книгу написал тоже он. Что, если пьяная выдумка Деллы и на самом деле была истиной? Не есть ли всё, что они искали этими летними днями, — и тайна народа угреш, и конец света — лишь причудливая, больная фантазия одного человека?

Дерек платил за жилье и еду своими картинами. Он как никто другой понимал их ценность и понимал, что им не место в деревенских домах на берегу реки. Эти холсты принадлежат всему человечеству, мировой культуре. Каким-то образом они должны были попасть в музеи, стать общественным достоянием. Вот он и придумал столь витиеватый способ водворить свое искусство на надлежащее место. Создал шифр и даже целый язык, спрятал книгу. Сотворил целую систему легенд, которую люди приняли за религию, а самих себя — за избранный Богом народ… Впрочем, это всего лишь одна из версий реальности, которых может быть великое множество, думал Иван, глядя на озаренный вечерними огнями профиль своей невесты.

Ирина Ярич АБСТРАКТНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

I

Клотильда возвращается из художественного салона, куда она отвозила одно из последних живописных полотен своего мужа. Она в хорошем настроении, вспоминая восторженные отзывы владельца салона и штатного искусствоведа. Клотильду заверили, что, несмотря на немалую цену, картина у них долго не задержится. Современный абстракционизм пользуется большим спросом, особенно среди заезжих американцев.

Клотильда горда за мужа, и радостное настроение не портят нудный мелкий дождик и серый тусклый день. Бесцеремонные капли небесной влаги хаотично носятся, игнорируя зонты, шарфы и шляпы, и падают куда попало, на одежду и лицо, а то и за воротник на шею. Клотильда усмехнулась. «Почти как у Туссена, — подумала она, — ах, если бы я умела рисовать!» В который раз женщина сокрушалась, что не обладает тем же даром, что и ее муж. Уже за одно это его обожает, нет, она его боготворит… Конечно, она обрадует Туссена горячими отзывами о его работе, перескажет все добрые слова и пожелания, услышанные в салоне. Еще бы им не восхищаться! И хотя там выставляется не только Туссен Тостивен, но именно благодаря его картинам этот художественный салон процветает далеко за пределами Пасси в своем XVI-м арондисмане[1] и известен почти по всему Paris intra-muros[2].

Клотильда подняла руку, чтобы поймать такси. Нет, она не прячется от дождя и не спешит домой, то есть, конечно, спешит по-своему, не торопясь.

— В департамент О-де-Сен, — сказала она водителю.

Автомобиль направился из Пасси к верховьям Сены. Свернул на Бульвар Периферик[3] в западном направлении, затем повернул на развязке Ля Дефанс — Порт Майо. Проехал около трех километров, затем въехал на мост Понт де Нейи. В этом районе Сена раздваивается на два рукава и омывает остров Путо, что простирается под мостом узким и длинным хвостом, а массивной заросшей зеленой массой уходит дальше на юго-запад против течения Сены. Близко от него, на северо-восток, протянулся остров Гранд-Жат, широкий в центральной застроенной части и узкий с обоих краев. Таксист повернул на развязке Дефанс 1.

В самом центре этого самого большого в Европе делового квартала, среди небоскребов, в отеле у Клотильды встреча.

II