Искатель, 2018 №10

— Тогда выходит, что главарь наметил далеко идущий план, ведь почти два месяца банда орудует в столице и ни разу ни в чем не ошиблась.

— В том-то и дело.

— Как я понимаю, до сих пор у нас никто из них не известен?

— Один из сторожей упоминал два имени.

— Какие же? — спросил Кирпичников.

— Лупус — по нему ничего нет, даже прозвище не встречается ни в одной картотеке.

— Лупус, говоришь?

— Лупус.

— Волк, значит.

— И по Волку разыскивали — не упоминается.

— А второй?

— Ваньша. По этому ясно, что из Сибири, хотя, — усомнился в своем предположении Громов, — может быть, каторжный, там его и прозвали. Вот на сегодняшний день я проверил и установил, что в столице из крупных скупщиков остались двое заслуживающих внимания. Только они способны покупать драгоценности, заплатив сразу всю сумму, а суммы немалые. Если учесть, сколько взято в сейфах. Хозяева указали лишь малую часть, остальное было припрятано и утаено от неприятностей, если правительство решит снова потрясти наших богатеев. Это Илья Стоголов, по кличке Илюша Вареный, и Вениамин Прозрачный…

— Веня, — улыбнулся Аркадий Аркадьевич.

— Он.

Илюша Вареный приобрел известность до войны. В свое время организовал кражу из строгановского дворца бриллиантового колье стоимостью полтора миллиона, умудрился переправить за границу и там продать. Доставил немало хлопот сыскной полиции, но так и остался только в подозрении, хотя считался одним из самых известных скупщиков, не работающих по мелочи.

Веня Прозрачный, старик неопределенного возраста, с лысой макушкой, опушенной седыми воздушными волосами, имел непререкаемый авторитет среди преступного элемента. Говорил тихим вкрадчивым голосом, смотрел на собеседника пронзительным взглядом, больше напоминавшим острейший бур. Никогда ни в каких противоправных делах замечен не был. Однажды, в начале века, его имя произнес один из налетчиков. Разговорившегося бандита нашли в одиночной камере с отрезанным языком, выколотыми глазами и в выпотрошенном виде. Скандал возник нешуточный, никто из охранников ничего не слышал и не видел, всю смену уволили с волчьими билетами. Ходили слухи, что один из стражей был подкуплен. Он приобрел где-то в уезде маленький дом и безбедно дожил дни. Но поздно, имя было произнесено и в анналах сыскного архива сохранилось. Да и присматриваться стали к старику, но не так, чтобы устраивать слежку. Не возникало повода. Только после Февральской революции всплыли подробности жизни Вени Прозрачного, да и то только слухи, хотя фамилия его была и вправду Прозрачный.

— Такого голыми руками не возьмешь.

— Я установил за этими двумя круглосуточное наблюдение. Не знаю, но может, что и выйдет.

— Почему все-таки за ними?

— Многие давно покинули столицу, а те, что помельче, не имеют таких денег, чтобы скупать полученный грабителями товар. У одного Оркина взяли на пятьсот шестьдесят тысяч золотых изделий, я уж не говорю о бриллиантах, сапфирах и иных камнях.

— Здесь я с тобой согласен. — Кирпичников сощурил глаза и с озорным в них блеском спросил: — Не томи, вижу, что какой-то результат уже есть.

— Об этом рано, — отмахнулся Громов, — боюсь спугнуть удачу.

— Не буду неволить, но если нужна помощь или люди, говори сразу. Участников банды надо изловить, пока не тронулись в длительные гастроли по стране.

— Это я понимаю. — Сергей Павлович поднялся. — Если вопросов больше нет, то я с твоего, Аркадий, позволения пойду.

— Не смею задерживать. Да, у меня будет просьба, если вновь грабители себя проявят, будь любезен послать за мной. Может быть, окажусь полезен.

— Непременно.

Первой бригаде было выделено на Офицерской две комнаты: одна поменьше для начальника и агентов первого разряда, вторую приспособили не только для остальных агентов, но и для отдыха. Порой приходилось проводить в здании уголовного розыска по нескольку суток, чтобы изловить очередную банду или злодея. Но в последнее время наступила странная тишина, и все сотрудники жили в предчувствии событий, — способных принести неприятности.

В первой комнате за столом сидел Паршин и что-то писал: рядом с рассеянным видом занимал стул второй агент первого разряда Федор Нефедов. Если Иван Никитич летом перешел сорокалетний рубеж, то Федор находился в полном расцвете сил. Тридцать один тоже, как он считал, не такой маленький возраст, но в душе чувствовал себя мальчишкой, зачитывающимся приключениями Шерлока Холмса.

Когда начальник вошел, оба поднялись.

Громов махнул рукой, что, мол, вскакиваете, сидите уж.

— Новости есть? — спросил Сергей Павлович и подошел к столу, за который никто из сотрудников не смел присесть.

— Наблюдаем, — коротко ответил Паршин.

— Плохо, — покачал головой начальник, — шесть ограбленных мест, а мы топчемся на месте. Может быть, в самом деле наши скупщики не при деле?

— Информаторы зря болтать языками не будут, — поднял от бумаги взгляд Иван Никитич.

— Набивают цену, — тихо буркнул Федор.

— Это навряд ли. — Паршин сжал губы, а потом добавил: — Выгоды им никакой.