Искатель, 2018 №12

Во дворе неладно. Нет, то не зануда Филатыч ее выследил. В оранжевом мареве фонаря над низкими поблескивающими кузовами иномарок маячит грузный силуэт иного мужчины в ее жизни. Если успеть сразу за пилон, потом за угол… Засек, тупарь! Топает наперерез.

— Добрый вечер, Тонечка!

— Привет, Корзухин. Какими судьбами?

— Какие уж там наши судьбы… Нам, дуракам, вечно не судьба. И где это ты была, Тонечка?

— Господи, сколько яду! Ну, сюда к подружке забежала, конспект переписывала. Разве я не говорила тебе, что досрочно сдаю сессию?

— Видел я этот твой конспект, Тонечка, уж видел я! Два часа по двору мыкался, менты у меня документ проверили, блин! Скажи, что ты в нем нашла, а, Тонечка?

Выследил-таки, подлец! Антонина внутренне подобралась, отвердела. Сунулась было молчком на выход, однако толстяк с неожиданной сноровкой снова перекрыл ей путь. Она затаила дыхание, пытаясь не впустить в себя запашок, которым обдавал ее Корзухин, в волнении страсти позабывший запрет дышать на нее открытым ртом. Много чести с ним объясняться, да придется, похоже. Ладно, тогда уж лучше сразу.

— Я, знаешь ли, давно с тобой хотела поговорить, — начала она, изображая внутри Тонечку-душечку. — Так, чтобы по-хорошему оно было, Коля, чтобы по-честному.

— Ты — и по-честному? Это у тебя называется по-честному? Мне. каждый раз: «Завтра, Коля, завтра; у меня, извиняюсь, месячные начались»! А с ним, со старпером, два часа…

— Мое знакомство с этим человеком, тебя, Коля, не касается. А относительно наших с тобой отношений я давно хотела тебе сказать, что… В общем, нам с тобой теперь лучше встречаться с новыми людьми.

— Зачем нам чужие люди, Тонечка? Разве нам с тобой плохо вдвоем?

— Да нет, порознь встречаться: мне с одними людьми, тебе с другими…

— Ах ты, мразь!

Боли она не почувствовала: ожгло скулу только, и было невыносимо прикосновение к лицу этой жирной, грязной руки. Мгновенно растворилась в ней Тонечка-душечка, идиотка, позволившая себе расслабиться, размечтавшаяся неизвестно о чем на наркоманской кушетке. В глазах потемнело. Придя в себя, Антонина увидела, что ее поклонник сидит на земле, согнувшись и прижав руки к грешному своему месту. И почему они всегда суют туда руки — ведь наверняка делают себе еще больнее? Менты, блин! Только протокола ей сейчас и не хватает! Нет их тачки во дворе, уехал патруль… Тогда полегче.

Корзухин, оставаясь в том же положении, подал голос. Сказанное им (не все слова прозвучали разборчиво) Антонина и не подумала принять на свой счет. Однако, исходя из соображений скорее. педагогических, примерилась и от всей души наподдала поклоннику ногой. Мельком пожалела, что острые носки вышли из моды, развернулась и постучала каблуками на выход. Под аркой стук неожиданно усилился эхом, она тряхнула головой и выскочила на площадь. Здесь, в центре, горели все фонари и рекламы забивали светом друг друга, но прохожих оказалось мало. Она вскинула руку, поднося к глазам часики, присвистнула и двинула к станции метро.

Постепенно успокаиваясь, подумала Антонина, что часы, проведенные с этим седым придурком Сержем, стоят, пожалуй, недели, потраченной на олуха Корзухина. Ведь не соврала тогда Сержу: случись их встреча года два назад, она и в самом деле наверняка бы к нему прилипла. Только не оценила бы тогда поистине прекрасного пренебрежения, проявленного Сержем к своему недостатку. Обычно мужчины преувеличивают значение таких вещей. А что? Если б не дела, она обязательно вернулась бы на эту тахту, и не раз. Интересно ведь! А ощутила б сама некую недостачу — так Филатыч на что? Этот-то всегда готов… Ведь не замуж же ей за Сержа выходить? Во-первых, женат, во-вторых, зачем ей торопиться замуж? Будут деньги, тогда и выбор получше… Вот о деньгах и думай, девушка.

Тупарь-то он тупарь, этот вонючка Корзухин, однако сумел ей лапши на уши навесить, как добыла она (самой не верится!) телефон того ржавого долгостроя на Малявской площади: начальник-де засекреченного объекта, подчиненные на руках носят… И сама она лажанулась, вообразив, что должность водилы для главаря банды самая выгодная: куда безопасней, чем прямой контакт, и слинять легче, если что не сладится. Однако живой, не телефонный Корзухин на главаря не потянул. И на источник полезной информации тоже. На свиданках, что называется, затыкался, как только речь заходила о его службе в охране, а напрямую расспрашивать Антонина не решалась. Пришлось по-мягкому отшить Корзухина (чего идиот, как выяснилось, не уразумел) и начинать разматывать клубок с другого конца.

Вооружившись очками, в сером бесформенном плаще с капюшоном идо пят, несколько дней отиралась она на Мулявской площади в пору, когда у Корзухина (а следовательно, и у его коллег) происходила пересменка. Сперва смешило ее, что мужики обращают на нее внимания не больше, чем на фонарный столб, потом начало просто раздражать. Отвлекалась, убеждая себя, что детские игры в шпионку в ее возрасте забавны.