Искатель, 2018 №8

— Хотел с кого-то получить должок.

— Ну уж этот своего не упустит.

— Только для него это боком вышло, — заметил Сергей. — Кто бы мог ему задолжать?

— Чтобы Смагин дал деньги в долг… — задумчиво сказал участковый. — Не представляю себе такого. Да и какие деньги могли быть у сопляка? Ну а что было потом, извините, не знаю. — Участковый развел руками. — Одно могу сказать точно: попался он на краже. С Васькой Роговым. Это было при мне. Заводила, конечно, был Смагин, а Рогов вечно шел у него на поводу. Моложе был, помнится, на два года. Телок такой на привязи. Он же был беспризорник. Матери с отцом рано лишился. За ним тетка присматривала, а у той была своя банда отпетых. Какой там присмотр, — махнул рукой старик. — После отсидки Смагин вернулся домой, а Рогова бабка родная к себе взяла. В Кочках она жила. Теперь уж, небось, померла.

— А фамилия Гусев вам ни о чем не говорит? — спросил Сергей.

— Нет. Не знаю такого.

— Может, видели случаем? — Сергей показал фотографию Гусева.

— Нет. Не доводилось.

Больше старому участковому сказать было нечего. На прощание он дал каждому из них по пакету отборной антоновки.

— Если что, заходите, ребята. Чем смогу, помогу. Не забывайте старика.

Никита с Сергеем оставили ему свои визитки.

— Звоните, если что интересного вспомните. И вообще звоните. Будем рады вас услышать.

Старый участковый снова взялся за лопату.

За время, проведенное в беседке, небо прояснилось, ветер затих. На улице не было ни души. Солнце краем коснулось горизонта.

— Едем. Я подброшу тебя домой, — сказал Сергей.

3

Возле дома Никита купил свежий номер «Вестника» и удивился его новому формату. В нем стало больше страниц, отведенных под рекламу, и видное место в ней занимал универсам Лагоева.

— И не только в твоем «Вестнике», — сказала Светлана, когда Никита показал ей газету. — Он стал донором еще одного таблоида.

— С чего бы это?

— Кто ж его знает, — равнодушно отозвалась Светлана.

Она была вполне счастлива своей жизнью и браком с Никитой. Одно огорчала ее. Если раньше он делился с ней новостями, большей частью почерпнутыми из слухов, ходивших в редакции, и потом вечером они сопоставляли их с тем, что было известно ей, как сотруднице управы, и таким образом узнавали о потаенной жизни города, столь интересной для всех, — то теперь на эти посиделки Никита наложил табу, ссылаясь на служебную тайну. Однако Светлана не слишком на это досадовала, уверенная в том, что рано или поздно все вернется на круги своя.

Она приготовила ужин на кухне и, когда Никита сел за стол, спросила:

— Как день прошел?

— Светик, следствие закончится, я тебе все расскажу.

— Это я уже слышала. Но только не забывай, что я за тебя волнуюсь. И потому будь готов каждый вечер услышать один и тот же вопрос.

Капли камень долбят, понял Никита и сказал вслух:

— Завтра, Светик, завтра.

— Ладно, ешь.

Этот раунд остался за ним, и Никита принялся за ужин.

Придя на следующее утро на работу, он увидел у себя на столе записку: «У Корзина. Будь на месте».

«А где еще мне быть?» — подумал Никита.

Он простоял у окна полчаса, выстраивая версии, прежде чем от Корзина вернулся Сергей.

— У меня две новости, — сказал он, войдя в комнату.

— Одна плохая, другая хорошая.

— Ты не поверишь: обе хорошие.

— Начни с лучшей.

— Гусев забрал заявление и готов идти на мировую.

— С чего бы это?

— Не хочет поднимать волну.

— Ну да, конечно, — рассмеялся Никита. — Не хочет оказаться в СИЗО. Оттуда ему не смыться.

— Думаешь, он хочет дать деру?

— А то нет?

— Не дадим.

— Что за вторая новость?

— Нашлись твои обидчики в «Русской сказке». По фотороботу их опознал участковый одной деревни недалеко от города.

— Так едем туда?

— А то нет, — сказал Сергей, надевая куртку. — Только сначала автозаком отправим Гусева в СИЗО. Пока не смылся. А потом к твоим обидчикам.

— Кто они? — спросил Никита, когда они вышли в коридор.

— Двоюродные братья. Витька Орешкин и Борька Коровин. Кстати, на обоих висит условный срок.

— За что?

— Летом к ним в деревню на танцульки приезжал самодеятельный ансамбль, и они по пьянке поколотили музыкантов.

— Вот и неси культуру таким уродам.

— Едем к Гусеву.

Когда Гусеву объявили, что его переводят в СИЗО, на его лице отразилось полное смятение.

— Но я же отказался от претензий к полиции! — воскликнул он, овладев собой.

— А у полиции претензии к вам остались, Владимир Михайлович. И потом, не все же вам валяться на больничной койке. Пора сменить ее на нары.

Во дворе больницы Никита с Сергеем бережно взяли Гусева под руки — самостоятельно он идти не мог или не хотел — и усадили в автозак. Когда за ним захлопнулась дверь, архивариус беспомощно сел на лавку и обхватил голову руками.

— Теперь к кузенам.

По словам участкового, дом братьев стоял на отшибе, и найти его будет легко.

Так оно и оказалось. О их приезде известил тощий пес на привязи.

— Чего вам надо? — спросил Витек, высунувшись в распахнутое окно. Его братан торчал в другом окне и, прищурившись, рассматривал идущих к дому Никиту и Сергея.

— Да это он, Витек. Точно я тебе говорю, — воскликнул Борька. — Тикать надо.