Искатель, 2018 №9

— Полностью с тобой согласен, — устало промолвил Иван Степанович, располагаясь на своей кровати. — Даже говорить неохота. А вот послушать что-нибудь интересное я не против.

— Ты на что намекаешь? — мелко посмеялся Драматург.

— Никаких намеков, — улыбнулся Иван Степанович. — Я же не садист, чтобы просить уставшего друга выполнить свое обещание.

— Спасибо за заботу, Ванюша, — улыбнулся Драматург. — Я помню свое обещание закончить рассказ о пьесе «Беспородный». И с большой охотой расскажу тебе, чем все закончилось. Это только отвлечет обоих от мрачной обстановки, которая нас окружает.

Иван Степанович, преисполненный большого уважения и воз-пикшей любим к Драматургу, повернулся к нему лицом и приготовился слушать.

— По-моему, я остановился на том месте, когда мэр предложил Анжелике Лисичкиной, владелице «Салона красоты», убрать с дороги лежащую беспомощную собаку, которая мешает его машине проехать.

— Да, на этом самом месте, — кивнул Иван Степанович. — Лисичкина — крашеная блондинка лет тридцати пяти, от которой резко пахло импортным парфюмом.

— Молодец, у тебя отличная память, — одобрил Драматург. — Ну так вот, слушай дальше. Эта Лисичкина, пренебрежительно хохотнув, не узнает мэра и отвечает ему: «Ну, ты, мужик, даешь! Задавил собаку, а я должна убрать ее с дороги?! Совсем наглость потерял. У тебя что, крыша поехала? Свои ручки боишься замарать?» Ряшкина, хозяйка мясного павильона местного рынка, с испугом шепчет Лисичкиной за ее спиной: «Анжелика, это новый мэр города. Клюкин Наум Гордеич. Он тебя в два счета оставит без лицензии. Пойдешь торговать туалетной бумагой. Извинись, дурра. Скажи — не признала». Мэр, нахмурившись и сурово посмотрев на Лисичкину, задумчиво изрекает: «Да-а, проблем, вижу, в городе немало. Особенно в области культуры поведения граждан. Работы — непочатый край. Но хотелось бы надеяться…» На что новый мэр города хотел бы надеяться, присутствующие так и не услышали, потому что его глубокомысленную назидательную речь перебил громкий, восторженный возглас Лисичкиной: «Наум Гордеич?! Это вы? Как это я вас сразу не узнала. Вы наш новый мэр. Ведь я за вас голосовала. У вас такая блестящая биография! Как я рада, что избрали именно вас! Вы меня извините — я была не совсем корректна в своих высказываниях. Жизнь сейчас такая нервная. Мне стыдно, что я приняла вас за водителя». Владелица «Салона красоты» разрумянилась от возбуждения, она нервно покусывает нижнюю губу и заискивающе продолжает: «Вы просили убрать с дороги этого паршивого пса? Эго несложно. Я сейчас». Лисичкина приближается к собаке и зло пинает ее в бок. Нельсон глухо стонет от боли, потом жалобно скулит, но положения тела не меняет. Тут за собаку заступается Зайцева, любительница кошек. Она толкает Лисичкину в плечо: «Ты что, сдурела?! Живую собаку так жестоко пинаешь. Сердца у тебя нет. А еще интеллигентную из себя строишь, духами намазалась». Лисичкина отвечает ей растерянно: «А ты, Агнесса, считаешь нормальным, что мэр города не может проехать из-за какой-то полудохлой собаки? У Наума Гордеича каждая минута на счету, у него дел побольше, чем у нас, простых людей. Я бы и руками оттащила это вонючее животное, да мне нельзя руки пачкать. Работа у меня такая — требует чистоты и благородных запахов. Представь себе: я прихожу в салон красоты, а от моих рук псиной несет. Все клиенты разбегутся». Из открытого окна третьего этажа доносится пьяный хохот Свистунова.

— Ну и публика. — осуждающе роняет Иван Степанович. — Точно, как и жизни.