Искатель приключений. Книга 2

После неизбежной минуты суматохи, которая должна была последовать за известием такого рода, фальшивомонетчики быстро решились. Двое из них изъявили желание ехать с Раулем; другие предпочли разойтись в разные стороны. Рауль отдал им ключи от двери, за которой хранилось золото, и пока они кидались на эти сокровища, хотя фальшивые, но все-таки сокровища, молодой человек вышел из подземелья. Наверху лестницы он нашел Жака, который неподвижно и безмолвно присутствовал при рассказанной нами сцене.

— Я даже не спрашиваю тебя, едешь ли ты с нами, друг мой, — сказал ему Рауль, — я слишком в тебе уверен, чтобы сомневаться…

— И Богу известно, что вы правы, кавалер! — вскричал слуга. — Но так как мы оставляем Францию через три дня, то я умоляю вас оказать мне милость…

— Какую?..

— Позвольте мне отлучиться на двадцать четыре часа.

— Куда ты хочешь ехать?..

— В Париж.

— Тебе очень этого хочется?..

— Очень, кавалер!

— Сердечное дело, не так ли? — сказал Рауль, улыбаясь.

Жак не отвечал, и Рауль из этого заключил, что попал метко.

— Если я не решаюсь дать тебе позволение, — продолжал он, — так потому, что боюсь за тебя. Я опасаюсь, чтобы в Париже тебя не узнали и чтобы ты не подвергся через это какой-нибудь опасности…

— О! вы можете быть спокойны, кавалер; я переоденусь и вооружусь с ног до головы…

— Ну хорошо… Когда же ты поедешь?..

— Сию минуту.

— А воротишься?..

— Завтра вечером.

— Не позже, не так ли?..

— Вам уже известна моя аккуратность…

— И не только твоя аккуратность, но и твоя преданность, а это гораздо лучше…

— Должен я теперь отнести пленнице хлеб и воду на завтрашний день, или вы отнесете сами?

— Я отнесу сам.

Жак поблагодарил своего господина и, переодевшись по-прежнему старым солдатом, сел на лошадь и уехал. Огромный палаш, о котором мы говорили, бился по боку его лошади.

На другой день все фальшивомонетчики, за исключением двух человек, которые пожелали ехать с нашим героем в Англию, оставили замок.

Подземелья были мрачны и пусты. Рауль, уже приготовившийся к отъезду, был одет по-дорожному. Костюм его был весь черный. Как будто чем-то озабоченный, он сунул в карман небольшой пузырек, обернутый черной бумагой, взял в левую руку огромный хлеб, а в правую большую кружку с водой и с тяжелой связкой ключей за поясом спустился в подземелье. Этот хлеб, эту воду он нес Антонии Верди, рассчитывая, что такого количества припасов пленнице достанет, по крайней мере, на неделю.

XLII. Рауль и Венера

Рауль отворил дверь ее тюрьмы и остановился на первой из каменных ступеней лестницы. Антония Верди медленно повернула голову и взглянула на Рауля. Тогда в мыслях или скорее в памяти кавалера произошло нечто странное. Воспоминание, уже совершенно изгладившееся, вдруг явилось перед ним так ясно и так отчетливо, как будто бы происшествия, промелькнувшие в нем, случились только вчера. Рауль вспомнил видение, которое показывала ему Молох в графине воды…

— Итак, это была правда! — пролепетал он. — Молох не солгала… Десять лет назад я видел то, что должно было происходить сегодня, в этой тюрьме!.. О! таинственная, необъяснимая природа… Но откуда же происходил этот странный свет, освещающий иногда будущее для устрашенных взоров людей?..

Рауль подошел к Антонии Верди и поставил перед нею кружку и хлеб. Пленница хотела встать, но силы изменили ей: она упала на грязную солому, которая служила ей и седалищем и постелью.

— Это вы, Рауль? — сказала она голосом почти невнятным, — это вы… Так как вы не прислали вашего слугу, а пришли сами, значит, новый удар должен поразить меня… но каков он бы ни был, я жду его безбоязненно: я столько страдала, что уже не могу страдать более, без того чтобы не умереть… а смерть теперь для меня освобождение.

— Вы правы, Венера, — отвечал Рауль спокойно, — я в самом деле принес вам освобождение… Сегодня дверь этой тюрьмы затворяется с тем, чтобы никогда уже более не растворяться… В эту минуту вы в последний раз видите человеческое лицо…

Между тем как Рауль произносил эти слова, в Антонии Верди пробуждалась та горячая любовь к жизни, которая никогда не угасает, даже в сердцах самых жалких, самых несчастных существ.

— Итак… — пролепетала она, указывая на хлеб и на воду и дрожа всеми членами, — эта провизия?..

— Сберегайте ее, Венера, она уже не возобновится…

— Но когда не останется ничего… наступит голод… голод со всеми его муками? О! Рауль… Рауль… неужели вы останетесь безжалостны до конца?..

— Нет, потому что если вы хотите, вы можете избегнуть страданий, ужасающих вас…

— Хочу ли?.. ах! конечно, хочу… но каким образом?..

Рауль сошел с лестницы, подал Венере пузырек, завернутый в черную бумагу, и сказал:

— Вот смерть внезапная, поражающая в одно мгновение, видите, что от вас зависит не страдать…

Венера с жадностью схватила пузырек, но почти тотчас же уронила его на землю, вскричав:

— Смерть!.. повсюду смерть!.. Но я хочу жить!.. я хочу жить…

Рауль сделал несколько шагов к двери.

— Итак… — спросила Венера, задыхаясь, — итак, ты не хочешь, чтобы я жила?..

— Не хочу, — отвечал Рауль.

И он взошел на первую ступеньку.