Искатель следов

Его лошадь тоже обращала на себя внимание роскошью и изяществом сбруи, только еще более выделявшей ее красоту: дорогое седло из тисненой кожи, украшенное серебром, к задней луке которого было привязано сарапе5; широкие мавританские серебряные стремена; элегантная попона из дубленой кожи, украшенная маленькими стальными цепочками, звеневшими при каждом движении скакуна, закрывала весь круп лошади.

Судя по этой показной роскоши, незнакомец должен был принадлежать к высшему классу общества. Вооружение его вполне соответствовало его наряду: на правом боку висел у него мачете6, за поясом были заткнуты два пистолета, из-за голенища правого сапога высовывалась рукоятка длинного ножа и, кроме того, в руке он держал превосходный карабин с золотой насечкой.

Пригнувшись к шее лошади, которая шла галопом, всадник быстро двигался вперед, не глядя по сторонам, хотя развертывавшийся перед ним пейзаж и заслуживал того, чтобы обратить на него внимание.

Река делала в этом месте самые причудливые повороты.

Там и сям на песчаном побережье виднелись поваленные деревья, многие и многие годы тому назад покинувшие свои места в лесу и занесенные наводнением на побережье, где они и лежат с той поры, запутавшись ветвями, под горячими лучами солнца.

Там, где начинались болота, бродили кайманы и крокодилы.

Дальше оба берега сплошь были покрыты густым лесом, в котором деревья были переплетены сплошной стеной лиан.

Местами лес как бы расступался, и тогда видны были небольшие лужайки и болота, заваленные деревьями, умершими от старости.

Незнакомец продолжал скакать все так же быстро, устремив глаза вперед.

Так прошло несколько часов; всадник все более и более углублялся в лес; он уже покинул берега реки и теперь с большим трудом пробирался сквозь густую чащу, где природа на каждом шагу ставила ему препятствия и заставляла его делать большие объезды.

Но незнакомец только в крайнем случае замедлял бег своей лошади и тогда поднимал глаза кверху и поглядывал на небо, а затем снова мчался в галоп, шепча про себя только одно слово:

— Adelante!7

Наконец он остановился среди обширной прогалины; здесь он бросил подозрительный взгляд кругом и, по всей вероятности, успокоенный могильной тишиной, царившей в пустыне, спрыгнул на землю, спутал ноги своей лошади и снял уздечку, чтобы она могла жевать молодые побеги.

Исполнив эту обязанность, он беспечно повалился на землю, скрутил пальцами маисовую сигаретку, вытащил золотое кресало из-за пояса и стал высекать огонь.

Прогалина, на которой остановился незнакомец, была довольно большая; с одной стороны глаз видел необозримую даль лугов в просвете между деревьями и различал ланей и косуль, бродивших там в полной безопасности; с противоположной стороны лес, становившийся все более и более диким, казался непроходимой стеной зелени.

Всегда предусмотрительная, природа, по-видимому, сочла необходимым защитить от губительной силы времени некоторые росшие в лугах старые деревья, лесных патриархов, погнувшихся под тяжестью веков, и закрыла их плащом из сыроватого мха, который свисал с верхушек самых высоких ветвей до земли.

Незнакомец, лежа на спине и поддерживая голову заложенными за нее руками, курил с тем блаженством, полным беспечности и лени, которое так свойственно испано-американцам. Он отрывался от этого приятного занятия только для того, чтобы скрутить новую сигаретку и окинуть взором окрестности, и в это время бормотал про себя:

— Гм! Однако он слишком долго заставляет себя ждать.

Затем он выпускал струю голубоватого дыма и снова ложился в той же позе.

Так прошло несколько часов. Вдруг послышался довольно сильный треск в кустах недалеко от незнакомца.

— А-а! — проговорил он. — Должно быть, это он.

Между тем шум становился все сильнее и сильнее и быстро приближался.

— Идите же скорей, какого черта! — вскричал незнакомец, поднимаясь. — Вы довольно-таки долго заставили меня ждать вас, клянусь Богоматерью дель-Пилар!

Но никто не показывался; прогалина все так же оставалась пустынной, хотя шум, пожалуй, даже еще усилился.

Незнакомец, удивленный упрямым молчанием того, к кому он обращался, и в особенности тем, что он продолжал все еще скрываться, встал, чтобы узнать в чем дело.

В эту минуту лошадь его, насторожив уши, захрапела и стала рваться, как бы желая избавиться от сдерживающего ее лассо.

Незнакомец подошел к лошади и стал успокаивать ее, поглаживая рукой.

Лошадь дрожала всем телом и прыгала на одном месте, стараясь вырваться. Незнакомец, не понимая, чем могло это быть вызвано, с удивлением обернулся.

И тогда все стало для него ясно.

Не более чем в двадцати шагах от него сидел, пригнувшись к толстой ветке огромного кипариса, великолепный пятнистый ягуар и смотрел на него горящими глазами, проводя по челюстям с чисто кошачьим сластолюбием жестким кроваво-красным языком.

— А-а! — вполголоса проговорил незнакомец, не проявляя, впрочем, особенного волнения. — Я ждал вовсе не тебя; но это ничего не значит. Милости просим, дружок. Carai! Мы поборемся с тобой.