Искатель утраченного тысячелетия

Сегодня де Давен вышел в столовую в дорожном платье. Обед прошел в молчании. Я уже собрался уходить, но легким движением руки де Давен остановил меня:

- Пройдемте в сад. Я обещал вам рассказ о лосе на Волге.

Рассказ де Давена

- Однажды в Париже, в доме великого Делакруа, я встретил русского художника, - так начал свой рассказ де Давен. - Он много поведал нам о России. Делакруа только что написал свою чудо - картину "Охота на львов" и расспрашивал русского художника о зимней охоте на волков в России.

Была уж поздняя ночь, когда русский художник и я простились с Делакруа и не спеша пошли по туманному осеннему Парижу. Шли молча. Каждый думал о своем.

У одинокого тусклого фонаря, прощаясь с русским художником, я сказал:

"Вы так увлекательно рассказывали об охоте в полях к лесах России! Видно, ружье и кисть крепко сжились в вашей натуре".

Но он ответил:

"Ненавижу! Ненавижу охоту. Я расстался навсегда с этой страстью в тот зимний час... Впрочем, если угодно, я расскажу вам, как все получилось".

И тут же, под фонарем, слегка качавшемся на ветру, он рассказал мне вот что.

"В России над рекой Волгой есть возвышенность. Русские называют ее - Жигулевские горы. Она покрыта густыми непроходимыми лесами. Все эти места принадлежат какому-то графу.

Я поехал к одному из лесников, который жил на Жигулях.

Стояла зима. Но снег был еще неглубоким. Проехав на санках верст сто, я заночевал у лесника. Ночью сквозь сон слышал вой волков. Радовался: не зря заехал в такую даль. Охота на волков обещала быть удачной.

Наступил рассвет. Мы шли вдоль берега Волги - через редкий зимний лес.

Неожиданно я увидел: вдали на льду что-то чернеет. Лед на Волге был надежный, крепкий. Легкий ветер нес по нему снежок. Спустились к реке. На сине-зеленом льду лежал огромный темно-бурый лось. Он вытянул по льду свои неожиданно длинные ноги с удивительно узкими копытами. Спокойно положил на отлогий берег свою массивную, длинную, горбатую голову. Большим открытым глазом смотрел он на очень синее зимнее небо. На круглое, золотистое, чуть-чуть мглистое утреннее зимнее солнце, которое стояло в небе.

Но глаз лося был неподвижен.

Был он мертв, этот огромный бурый лось. Его большое открытое ухо торчало настороженно. Будто лось к чему-то чутко прислушивался. Летел, крутился по синезеленому льду ярко-белый, сверкающий огоньками снежок. Легкий ветер, взлетая на лося, бросал на бурую шерсть россыпь снежинок и мчался дальше. Снежинки живо и весело поблескивали на темно-бурой шерсти неподвижного зверя.

Я опустился на лед. Стал всматриваться в лося. Ни одной ранки, ни одной царапинки не было на нем. Я ходил вокруг лося, но двигался осторожно, боязливо: казалось, миг один - и животное рванется, прыгнет, собьет меня, побежит.

С недоумением посмотрел я на лесника - что за загадка?

"Волки!" - тихо сказал лесник, словно боясь разбудить лося. "Но они его не тронули!" - "Не тронули. А мертв". - "Так почему же?" - "Воздуху не хватило". - "Как так?" - "Воздуху не хватило", - повторил угрюмо лесник, круто повернулся и пошел.

Я последовал за ним.

И вот что я узнал в тот вечер.

Зимой голодные волки делают облавы на лосей. Об этом они "сговариваются". Волки знают, что снег еще не прикрыл замерзшую Волгу. Лед на ней обнаженный, скользкий. У волков на лапах упругие подушечки, они по льду бегают легко. А лоси на своих копытах скользят и падают.

И в полночь, чуть луна поднимается над лесом, где-то тоскливо и одиноко начинает завывать волк. Откуда-то издалека ему отвечает другой. За ним откликается третий... четвертый... Ночной лес тонет в волчьем вое. Лоси слышат волчий вой и прижимаются к деревьям: в лесу лось станет спиной к дереву и будет бить волков рогами и передними ногами. Но волки воют уж в разных концах леса. Вой сближается... Волки сходятся. Кольцо вокруг лосей сужается. Одну лишь дорогу волки оставляют открытой - к берегу, к Волге, на лед. И тут страх, смертельный страх гонит лосей к реке. А на реке лосей подстерегают другие волки. Податься лосям некуда. И начинается... Раз - как по каманде, волки кидаются на лесных великанов, по два на одного: этот хватает лося за горло, а тот прыгает ему на спину.

Случается, какой-то лось чудом вырывается из этого волчьего ада. Бежит во весь дух, скользит, падает, подымается. Пытается прорваться к берегу, к лесу. Прорвался! Но несколько волков мчатся наперерез, теснят лося, гонят его к реке. И лось - что делать? - мчится по льду. И слышит: догоняют. Он уже чует, как жарко дышат волки. И страх подстегивает его: беги что есть сил! Волки давно отстали, вернулись к своей стае, а лось не смеет оглянуться на волков и бежит, бежит по льду. Упал. И не поднялся больше: сердце разорвалось.

"Воздуху не хватило", - припомнил я слова лесника.

...Я подарил свое ружье леснику и попросил заложить санки. Уехал. И с тех пор ни разу в жизни не взял в руки ружья...

Наступило небольшое молчание. Де Давен задумался, словно забыл о моем присутствии.