Искатели

Очнулась уже к полудню. Пробуждение было не из приятных. Почему-то чесался подбородок. Я коснулась лица рукой, от ужаса подпрыгнула и чуть не вывалилась из гамака. Ладонь ощутила жесткие густые волосы. Скосив глаза, я увидела, что на грудь спускается роскошная черная борода.

— На этот раз ты перестарался, — прорычала я, хватая мальчишку за шиворот.

— Мара, Мара, успокойся! — торопливо выкрикнул ушан. — Если ты меня убьешь, некому будет снять заклинание! Так и останешься бородатой…

— Не убью, только покалечу, — мстительно пообещала я. — Руки не трону, голову тоже. Сплетешь что-нибудь…

Не успела я разделаться со злокозненным Лэем, как почувствовала, что зуд прекратился: борода исчезла, будто ее не было!

— Опять со стабилизацией напутал, — огорчился мальчишка. — Ну ничего, в другой раз…

Я разозлилась еще сильнее:

— Значит, ты умеешь выращивать волосы! Какого мор-та я тогда до сих пор лысая?

— Ты не лысая! — протестовал ушастик, болтаясь в моей руке. — Ты уже коротко стриженная!

Действительно, со времени ограбления ростовщика в Гемме, когда мне для маскировки пришлось обрить голову, волосы отросли и уже прикрывали уши. Но все равно я чувствовала себя лысой. Это не женское тщеславие, орочьему воину волосы важнее, чем девушке на выданье: они символизируют силу и являются чем-то вроде амулета. Мы верим, что длинные волосы защищают от дурного глаза. А теперь вот оказалось, что я все это время страдала напрасно: Лэй мог одним заклинанием вернуть мне утраченное!

— Я только что научился этим чарам! — пищал мальчишка, пытаясь достать ногами до палубы. — Вернее, и не научился еще. Это ж магия жизни, зеленая! Тонкая материя, понимать надо…

Я разжала пальцы, Лэй грохнулся на палубу.

— Значит, учись быстрее. Вырастишь мне нормальные волосы.

Ушастик попытался было возразить:

— Зачем такая грива на островах? Там жарко, мыться негде. В твою прическу набьются мухи, а еще будешь ею цепляться за ветки…

— Отлично, убедил. Тогда обреем налысо и тебя. — Я многозначительно покрутила охотничьим ножом в опасной близости от головы Лэя.

— Ладно уж, выращу. — Он тут же пошел на попятную. — Но только когда переведешь весь свиток.

Ни угрозы, ни просьбы на моего ушастого друга не подействовали. Пришлось соглашаться на сделку. Теперь все дни мы проводили, валяясь в гамаках. Лэй тихо бубнил заклинания, а я переводила мортовы письмена, тихо зверея от красной травы, птиц с синими руками и детей ростом с сосну, которых предлагалось утопить в ручье. Я ничего не понимала в этом бреде, но старательно записывала его. К безумным фразам прилагались еще и странные картинки. Рассмотрев их, эльф сказал, что это схемы, которые положено рисовать на земле при шаманских ритуалах.

Лис Роману тоже целыми днями не выходил из своей каюты. Только в отличие от нас вор ничем особенным не занимался. Он просто сидел в углу, держа на ладони камень, и любовался игрой золотых искорок в его гранях. Роману и раньше был довольно замкнут, но теперь сделался угрюмым. Нас он еще кое-как терпел, а вот моряков видеть не желал. Лису все время казалось, что люди покушаются на его сокровище.

— Может такое быть, чтобы камень влиял на его характер? — спрашивала я у Лэя. — Этак он скоро превратится в злобного, жадного, подозрительного старика.

— Вряд ли, — отвечал ушастик. — Никогда не слышал о таком. Даже если Степной изумруд — могущественный артефакт, что, скорее всего, так и есть, то он может быть заряжен либо созидательной энергией, либо разрушительной.

— Вот и разрушает… Может, он так мстит своему похитителю?

— Ни один артефакт не способен поменять характер человека. К тому же, вспомни, Мара, что говорит легенда. Степной изумруд созидателен, он дарит счастье. А Роману просто дуреет от жадности. Это ведь настоящее сокровище, даже если не учитывать его магические свойства.

Вот так проходило наше путешествие. А едва я привыкла к морю и перестала страдать тошнотой, плавание подошло к концу.

— Земля справа по курсу! — ранним утром закричал с мачты впередсмотрящий.

— Глядите, гнилушки сухопутные! Вот они, ваши Дикие острова! — прохрипел Клешня, указывая на черные точки у горизонта.

Точки быстро приближались, меняли цвет, вскоре они превратились в покрытые буйной растительностью холмы, вздымающиеся прямо из моря. Над островами вставал алый рассвет, и на мгновение мне показалось, что Дикий архипелаг залит кровью.

— Да, что-то не вдохновляет меня это место, — пробормотал ушастик.

Я промолчала. Толку-то плакаться?

— Ну что, нелюди, на каком острове вас высадить? — осведомился Бобо.

— Все равно. Давай хоть вот этот. — Лэй ткнул пальцем в ближайший кусок суши.

— Сладкий остров, — сверившись с картой, сказал капитан.

— Почему сладкий? — подозрительно переспросил ушастик.

— Вот уж не знаю, — захохотал Клешня. — Может, вам сладкую жизнь там устроят, а может, сами для кого-то сладкой добычей станете…

«Хромая Мери» обогнула остров с юга и бросила якорь в небольшой бухте, в полумиле от берега.