Искатели

После возвращения на борт корабля мальчишка целые сутки проспал, потом еще трое лежал пластом — восстанавливал силы. За это время судно вышло в открытое море, обогнуло архипелаг с запада и снова запетляло по проливам между островами. В первый раз Клешня пытался подойти к острову Лак’хи с севера, но ничего не нашел. Теперь мы решили попытать счастья на юге.

За это время и мы успели отдохнуть. Рана, полученная Алом в схватке с монстром, начала затягиваться. Чернобрюх, которому запрещали охотиться на острове, дабы не оскорбить духов природы, не вылезал из трюма, отъедаясь крысами. Роману успел помириться с командой.

Я переживала за ушастика, ведь монстр едва не раздавил ему череп. Но видно, эльфийские головы крепче, чем выглядят: сегодня Лэй проснулся бодрым, веселым и тут же принялся делиться своими размышлениями. Мы приняли рассказ на веру — эльфу виднее, это ведь его прародина.

— Выходит, не будь меня, все погибли бы, — хитро прищурился Роману. — Мне за это следует дополнительная доля.

— Если бы ты не спер Степной изумруд, всего этого вообще не случилось бы, — отбрил ушастик. — Так что по-хорошему, наоборот, следует уменьшить твою долю.

Лис поспешил на попятную:

— Я вор, а не базарная торговка. Остановимся на одной трети.

— Что это они без конца делят? — тихо поинтересовался Ал.

— Шкуру неубитого ятуна, — так же тихо ответила я. — Не обращай внимания, они почему-то вообразили, что найдут на Диком архипелаге сокровища.

Воин добродушно усмехнулся, а я решила: если и вправду отыщется какой-нибудь клад, поделю свою часть с другом. Алу золото нужнее. Вряд ли он сможет вернуться на службу к Стоцци, а ведь семью кормить надо.

Лэй и Роману между тем продолжали лениво переругиваться.

— Мы из-за тебя несколько раз чуть не погибли. Вел себя то ли как безмозглое дитя, то ли как старик-маразматик…

— Я был не в своем уме!

— Вот уж с чем не поспоришь…

Мне надоела эта перебранка, тем более что моряки, проходившие мимо, с интересом прислушивались. Я перебила спорщиков:

— Кстати, а почему он был не в себе? В легенде ничего не говорится про такое воздействие изумруда на людей.

— О, у меня есть весьма оригинальная гипотеза! — тут же подхватил Лэй. — Я много думал об этом, благо объект подкидывал все новые поводы для размышлений…

Лис обиженно фыркнул и уставился на пенные шапки волн, разбегавшихся от корабля.

— Да, так вот, — продолжил ушастик, — это очень интересная история. Я давно уже понял, что камень, скорее всего, принадлежит Гвиневре. Догадки о его божественном происхождении появились у меня в храме Тривлера…

— Это который? — перебил Роману.

Вор уже забыл о ссоре и с интересом слушал эльфа.

— Который ты обрушил, попытавшись выковырять из стены огромный рубин, — ядовито ответил мальчишка. — Помнишь?

— Смутно, — признался Лис.

— Плохо с памятью? Это лишь подтверждает мои предположения, — кивнул ушастик. — Тогда мне бросилось в глаза сходство между камнями — их величина, блеск, золотистые искры. Потом, когда Мара рассказала о некромантских артефактах, я уверился в своей теории. Сначала еще сомневался по поводу истинного хозяина Степного изумруда. Мне было бы легче, имейся возможность изучить камень, подержать его в руках, ощутить энергетику…

— Но Роману скорее удавился бы, чем дал подержать кому-нибудь свою драгоценность, — хохотнула я. — Сказал бы мне, я б силой отобрала.

— Я боялся, что это навредит Лису… да-да, цени мою гуманность! — добавил Лэй, когда вор презрительно скривился. — Воздействие божественного артефакта на неподготовленную человеческую сущность могло быть невероятно мощным…

— Хватит уже воду лить, — сердито буркнул Роману. — Скажи вкратце, как догадался, и все дела.

— Вкратце не получится, — заявил ушастик тоном терпеливого учителя, объясняющего правила сложения умственно отсталому ученику. — Моя теория недоказуема. Чтобы вы могли оценить ее и поверить, мне придется повторить весь ход своих мыслей. Итак, наблюдая за поведением Роману и сопоставляя его с легендой о Степном изумруде, я пришел к выводу, что вижу перед собой камень Гвиневры. Во-первых, конечно, в пользу версии говорил зеленый цвет. Это символ природы, вечной жизни, плодородия. Но тут у меня еще были сомнения…

— Зелеными бывают и лица пьяниц наутро после пирушки, — улыбнулся Ал.

— Именно, — согласился Лэй. — И говорят, туман ревности, который застилает глаза обманутым влюбленным, тоже зеленый. Кто их разберет, эти божественные символы? Так что камень мог принадлежать и Вандеру, и Лавре, и любому другому божеству — кроме Тривлера, у которого был рубин, и Десида, который подарил некромантам два черных алмаза. Но помните?.. Степной изумруд считается камнем счастья. Хотя, проанализировав легенду, я понял: счастье — не совсем точное определение. Главное, что даровал изумруд своим добросовестным хранителям, — семейное благополучие. У всех были большие семьи, много детей. А плодородие — дар Гвиневры.

— Не факт, — осклабился Роману. — Дети плод любви, их можно считать и даром Лавры.