Искатели

Там, где они расстались, прислонясь к стене дома стоял Андрей и перед ним девушка в сером затасканном ватнике с чужого плеча.

— За что нам спасибо… Вы только не расстраивайтесь, — умоляюще говорила она.

Заметив Марину, она замолчала. Потом пристально посмотрела на нее и крепко пожала Андрею руку. Он молча взял Марину за локоть, и они пошли.

— Как там? — спросила она.

— Повреждение на двести восемьдесят первом метре. — Он больно сжал ее кисть. — Но я по-прежнему не верю. Тут что-то не то. Локатор не мог ошибиться. Принцип-то правилен? Верно?

— Знаешь что, пойдем к тебе, — предложила Марина. — Ты посидишь, разберешься.

Люди в горе становятся эгоистами. Андрей принял ее слова как должное, не поблагодарил, не обрадовался.

…Нина стояла грязная, измученная, провожая глазами Андрея, идущего с другой. Та женщина держала его под руку. Та женщина утешала его. Нина вынула из кармана платочек и устало начала вытирать мокрые ладони. Саша издали следил за ней. Он понимал, что с ней творится, и ему было жаль ее и обидно за нее. Никогда еще он не видел ее такой поникшей, и никогда еще он не любил ее так, как сейчас. В эту любовь входило все — и ревность, и горе от неудачи с локатором, и самолюбие, все разом обнимала эта любовь, она была над всем.

Ему казалось, что, если бы Нина узнала, как он ее любит, она не была бы так несчастна.

Он пошел проводить ее.

— Андрея Николаевича жаль, — говорил он. — Надо же было… как назло…

— Найдутся жалельщики без нас, — зло сказала она. Саша серьезно и печально покачал головой:

— Зачем ты мне врешь?

Когда они подходили к ее дому, Нина сказала:

— Мне теперь все равно. Я в институт поступаю.

Саша вдруг с тем твердым спокойствием, какое появлялось у него в крайние минуты жизни, сказал:

— Ты знаешь, что я тебя люблю?

— Знаю, — грустно и ласково сказала она.

Они долго стояли, опустив головы.

— Понятно, — сказал Саша. — Конечно.

Она протянула ему руку. Он бережно перебирал ее холодные, перемазанные землей пальцы.

— А в Осиновке новый лыжный трамплин построили… Нина, неужели ты…

Неужели для тебя это не кончилось?.. Несправедливо это.

Она хотела что-то ответить. Промолчала. Он понял, что она не жалеет ни о чем. Она взяла его за плечи, притянула и поцеловала в щеку. От такого поцелуя можно было заплакать.

Так ли Марина мечтала вступить в его дом! Впрочем, она никогда не думала о том, как это случится. Но сейчас, когда они молча поднимались по лестнице, она ясно представила, как это могло быть, представила совсем другое молчание, не гнетущее, а волнующее.

— Вот познакомься, папа: Марина, — рассеянно сказал Андрей. И это тоже произошло бы не так. Он смутился бы, и все было бы как-то значительно и прекрасно. Отец Андрея не скользнул бы глазами по ней, не стал бы сразу расспрашивать Андрея, что случилось, а почувствовал бы, что значила эта девушка для его сына.

И Андрей не оставил бы ее одну в комнате, не ушел бы с отцом и сестрой в столовую. Он робко ввел бы ее к себе, и все в его комнате казалось бы им наполненным особым смыслом.

Обидно. Новизна этих минут никогда не повторится. Будет другое, конечно, хорошее, счастливое, но этого уже не будет.

«Невеста», — горько усмехнулась она, готовая расплакаться.

Но она не имела права сейчас даже на свое горе.

Прошел час. Они были вдвоем. Андрей ходил по комнате, садился, заглядывал в бумаги, опять вскакивал, ходил.

— Не может быть, — повторял он, — не может быть, все правильно.

— Попробуй отвлечься на минутку, — сказала Марина. — Не ужели ты так легко поддаешься отчаянию?.. И потом… хорош хозяин.

Он как бы опомнился, побежал в кухню, принес консервы, хлеб. Достал бутылку вина из припасенных к сегодняшнему вечеру. Марина ела с аппетитом и оживленно рассказывала о своих впечатлениях об Одинцове. Андрей налил вина, они чокнулись за здоровье старика.

— Я не успел тебя познакомить с ним. Хочешь, как-нибудь пойдем к нему вместе? Он обрадуется.

— Обязательно пойдем. Вы будете опять целый вечер заниматься своими импульсами.

Они выпили, и Андрей посмотрел на Марину долгим, тяжелым взглядом.

— Послушай, Марина, ты веришь мне?

— Верю, — просто и серьезно ответила она. Но ему этого было мало.

— Они все ушли разочарованные. Они… они-то не верят… Как это теперь все восстановить?.. Но я убежден, — он стукнул кулаком по столу. — Головой отвечаю! — И сразу же вопросительно посмотрел на нее.

Она почувствовала себя сильнее. Она утешала его как могла неумело и горячо, обижая своей жалостью и страстно заглаживая эти обиды. Она была счастлива уже тем, что он нуждается сейчас в ней, в ее бессвязных, глупых словах.

— Ты придумаешь что-нибудь… Может быть, даже завтра, — говорила она ему, как маленькому. — Осенит. Догадка всегда осеняет… Ну, чего ты расстраиваешься? Не ты же один делал прибор. Была бы ошибка, другие тоже бы заметили. Вот увидишь, все будет чудесно, и тебе совестно будет вспомнить, каким ты был плаксой…

Раздался телефонный звонок. Андрей вышел в коридор. Слышно было, как он хриплым голосом что-то переспрашивал, все громче, громче. Через несколько минут он вернулся в пальто, в шапке.