Искатели кладов

— Извольте, отвечу. Плана я не составлял. Он, очевидно, подлинный. Я согласен с товарищем Иваницким, что там о кладе и не упоминается. Только я не согласен в толковании окончания слова «клад»… Скорее всего это было слово «кладбище», а вовсе не «кладка». Документ этот — просто план подземелья под кладбищем… Так я понимаю. На второй и третий вопросы, товарищ следователь, я отвечу, когда вы в присутствии экспертов, а таковые тут налицо, вскроете и проверите по моей описи содержимое ларцов.

— В самом деле, не мешало бы это сделать, — заметил Иваницкий.

После вскрытия ларцов составили акт и передали их вместе с вещами Залетаеву…

В обоих ларцах находились бутафорские предметы: посуда из олова, жести и дерева…

В тот же день в трупе, извлеченном из развалин стручковского дома, по ревматическим узлам на руках опознали кассира Хлопова…

Настоящая жилплощадь

Узнав, что с разрешения Иваницкого он может снова временно занять свой мавзолей, студент забрал книжки — и помчался «домой».

Теперь уже открыто он поселился в прежнем помещении, обязавшись охранять кладбищенские входы.

Охрана была безусловно необходима. Десятки претендентов на занятие стручковских развалин и кладбищенских катакомб, подгоняемые не остывшей еще надеждой найти настоящий клад, расположились лагерем между развалинами и кладбищем.

Но не только незадачливые искатели сокровищ составляли контингент этого лагеря. Были среди них и люди, нуждавшиеся в жилплощади. «Опыт» Лобанова вызвал желающих подражать ему.

Через несколько дней после возвращения Лобанова в его «апартаменты» вошел участковый.

— Выезжайте!

Лобанов с видом радушного хозяина пригласил гостя сесть на чурбак.

— Испугали вы меня, товарищ! — сказал он. — Я уже думал, что меня арестовывают. Хотя в тюрьме и хорошо жить, спора нет, а дома — лучше. Вам не известно, что я живу здесь на законном основании?

— Коли так, — согласился участковый, — вы все равно, что домовладелец, обязаны в трехдневный срок завести дворника, чтобы он содержал дорожки в порядке. А вас налогом обложат.

— Бросьте, товарищ! — улыбнулся Лобанов. — Я сам служу вроде дворника. С завтрашнего дня я зачисляюсь на службу в качестве ночного сторожа. А вам я помогу. Ручаюсь, что скоро уберу отсюда всех «кочевников».

И Лобанов сдержал свое слово.

Забросив на месяц занятия, он с утра до ночи носился по учреждениям и разговаривал с некоторыми «кочевниками».

И когда выпал первый снег, на пустошь рядом с развалинами бывшего строения, где жил Стручков, начали свозить кирпич и цемент для возведения первого дома вновь организованного жилищно-строительного кооператива.

Стручков, оправившийся от пережитого потрясения, уехал в деревню и в настоящее время усердно занимается огородничеством и пчеловодством. Характер его нисколько не изменился, но у него навсегда осталось отвращение к слову «клад».