Искатели приключений

— До чего же трогательно, — услышал Джереми мужской голос слева от себя, — как вы, американцы, выбираете своего президента. Ведь пока он не приступит к исполнению своих обязанностей, старый президент несет всю полноту власти и даже назначает на посты людей, которым суждено будет пережить его правление.

Джереми улыбнулся.

— Может, это потому, что новый президент знает: пройдет несколько месяцев, и ему представится точно такая же возможность.

Краем глаза он заметил, как прислуга подозвала хозяйку к телефону.

— Но Эйзенхауэр направляется в Корею, чтобы положить конец войне. Нет ли в этом узурпации власти нынешнего президента?

— Нисколько, — ответил Джереми. — Видите ли, сейчас он выступает исключительно как частное лицо. До тех пор, пока он не станет хозяином Овального кабинета, он не может проводить в жизнь свои планы.

— Пожалуй, это слишком сложно, — проговорил мужчина озадаченно. — У меня дома если кого-то избирают президентом, он становится им в тот же день. Так что у нас никогда не бывает двух президентов сразу.

Если у тебя дома избирают президента, подумал Джереми, то это просто чудо. Беседа его не интересовала. Куда больше ему хотелось знать, с кем говорит по телефону мадам Фонтэн и о чем идет речь между нею и собеседником. Разговор явно ее потряс: казалось, она стареет прямо на глазах.

Но вот она сделала глубокий вдох, сказала в трубку «всего хорошего» и положила ее на рычаг. Затем несколько минут стояла неподвижно, приходя в себя. Постепенно краски вернулись на ее лицо. Взяв у проходившего мимо с подносом официанта бокал шампанского, она подошла к широкому окну, выходящему в сад, и надолго замерла там.

Джереми не терпелось узнать, что тому причиной. Вытянув изо всех сил шею, он увидел обычную в это время года сцену: на лужайке, предоставленные владельцами самим себе, лаяли и играли маленькие собачки. Среди них выделялся игривый пудель, бешено носившийся кругами и пытавшийся пристроиться то к одной сучке, то к другой. Вскоре пушистая собачонка поддалась его наглым домогательствам, и пудель, сделав ради приличия еще два-три круга, приступил к делу с явным удовольствием.

Судя по всему, это зрелище пленило хозяйку. Она молча стояла у окна, забыв о том, что за ее спиной комната полна гостей. Вдруг она заговорила. Казалось, слова с ее губ слетают помимо ее воли, выдавая мысли, никак не рассчитанные на посторонние уши.

— Счастливая избранница, вы только посмотрите, как она счастлива, что до нее снизошел какой-то пудель. С какой гордостью посматривает она на других сучек: ведь выделили именно ее, остальные должны ей завидовать. А пудель, этот набитый дурак? Он думает, что он герой, триумфатор. В тупости своей он вообразил, что завоевал ее, но в конце-то концов настоящим триумфатором окажется она!

Джереми повернулся к Даксу, который уже давно стоял рядом.

— Ты слышишь, что она говорит? Дакс кивнул.

— Уверен, что не только мы с тобой это слышим. — Джереми оглянулся. И, вправду, у гостей ушки на макушке встали торчком. Разговоры мало-помалу стихали, все вокруг вслушивались сначала украдкой, избегая смотреть друг на друга, потом все более открыто.

— Почему ее никто не остановит? — в ужасе шепотом спросил Джереми.

— Пусть выговорится, ей станет легче. Она много лет назад была любовницей мсье Бассе, министра. Именно здесь, в этом салоне, она принимала его друзей и покровителей, отсюда он начал восхождение по служебной лестнице. А недавно поползли слухи, что он нашел себе даму помоложе, и на старую любовь, естественно, времени нет.

Дакс пересек просторное помещение и молча встал рядом с женщиной.

— Откуда этой суке знать, что нужно делать с той штукой, которая танцует сейчас в ней, и что делать с тем кобелем, к которому эта штука прикреплена? О, я бы знала, что делать! Я бы ласкала и нежила ее до тех пор, пока она не набрала бы силу, а потом я приняла бы ее в себя и выжала до последней капли.

Джереми видел, как Дакс мягко взял хозяйку за руку. Она повернулась к нему — на лице ее было выражение, какое бывает у внезапно разбуженного человека. Затем она медленно повернулась, обвела взглядом притихший салон. Лицо ее едва заметно побледнело под умело наложенной косметикой.

И в то же мгновение прерванные разговоры возобновились, но вечеринка была уже закончена, один за другим люди незаметно исчезали. Джереми посмотрел на часы: пора было ехать переодеваться к ужину. Он перехватил взгляд Дакса.

— Мне пора. Увидимся утром, за завтраком.

— В десять, у меня.

Вежливость требовала от Джереми попрощаться с хозяйкой, но ее нигде не было видно. Пришлось уйти по-английски.

Вслед за Котярой Джереми прошел в столовую. Дакс ждал его в пижаме, с усталым лицом. В руке его был большой стакан томатного сока. При виде Джереми он улыбнулся.

— Наверное, величайшее открытие Америки состоит в том, что похмелье лучше всего излечивается томатным соком, лимоном и Вустерширским соусом[1].

— О Боже! Да ты ужасен, как гнев Господень. Где ты был ночью?

— Нигде. — Дакс сделал глоток, скорчил гримасу. — Все бы ничего, да вкус отвратительный.