Искатели сокровищ

— Я — медведь, — вызвался Ноэль, встал на четвереньки и пополз, а мы шли за ним. Порой волшебный медведь скрывался за деревом и внезапно выскакивал из-за него, но чаще он был на виду и мы просто шли за ним по следу.

— Мы поймаем его и будет жестокая битва, — произнес Освальд. — И я буду графом Фолько де Монфуко.

— Я буду Габриэллой, — сказала Дора. Только она одна и соглашается на девчоночьи роли.

— Я буду Синтрамом, — решила Алиса. — А Г. О. может быть Маленьким Мастером.

— А как же Дикки?

— Я буду Пилигримом со скелетом.

— Ш-ш! — прошептала Алиса. — Видите, как блестит среди зарослей его волшебная белая шкура?

Я тоже видел впереди что-то белое — это был воротник Ноэля, который сзади совсем выбился.

Так мы преследовали медведя среди деревьев, и вдруг он пропал с глаз, а мы наткнулись на какую-то стену посреди парка — голову даю на отсечение, что раньше тут не было никакой стены. Ноэля по-прежнему нигде не было видно, а в стене мы обнаружили дверь, и эта дверь была открыта — поэтому мы вошли.

— Здесь, в горной пещере укрылся медведь! — сказал Освальд. — За ним — мой добрый меч наготове!

Я схватил зонтик — Дора всегда берет зонтик с собой, на случай дождя, потому что у Ноэля от любого пустяка начинается бронхит, — и мы вошли.

По ту сторону стены был конный двор, мы никого не увидели, но слышали, как кто-то чистит в конюшне лошадь и посвистывает, так что мы прошли мимо на цыпочках и Алиса прошептала:

— Здесь прячется Чудовищный Змей — я слышу его злобное шипение. Смелее вперед!

На цыпочках мы миновали мощеный двор и дошли до другой стены, в которой тоже была дверь. Потихоньку мы миновали и эту дверь, и я подумал: «Уж это настоящее приключение!» Мы вошли в заросли, в глубине которых что-то белело. Дора сказала, что там спрятался белый медведь. Так всегда с Дорой — когда всем игра уже надоела, она вдруг вспоминает, что тоже участвует в ней. Ничего плохого я сказать не хочу, я очень люблю Дору, не говоря уж о том, как она заботилась обо мне, когда у меня был бронхит. Неблагодарность смертный грех, но ведь и правду не скроешь.

— Это не медведь, — коротко сказал ей Освальд, и мы все пошли дальше, по-прежнему ступая на цыпочках. Тропинка, изогнувшись, вывела нас на поляну, а там-то и был Ноэль. Воротничок у него, как я уже говорил, отстегнулся, а на лице по-прежнему было чернильное пятно — оно было у него на лице, еще когда мы выходили из дому, но он не позволил Доре его умыть, к тому же теперь у него еще и шнурок развязался. Он стоял и глядел на какую-то девочку — смешнее этой девчонки я в жизни никого не видел.

Она была похожа на фарфоровую куколку, из тех, которые продаются за шесть пенсов — личико белое, волосы желтые и туго стянутые в две косички, лоб у нее был очень большой, а щеки выступали так, что у нее под каждым глазом было словно по полочке. Глаза маленькие, голубые, одета она была в черное платье, а башмачки на пуговках доходили ей почти до колен. Ножки у нее были совсем тоненькие. Она сидела в шезлонге, лаская голубого котенка — не ярко голубого, разумеется, а такого, как карандаш на изломе. Мы подошли поближе и услышали, как она спрашивает Ноэля:

— Кто вы, мальчик?

Ноэль совсем позабыл про белого медведя и вошел в свою любимую роль:

— Я — Принц Камаралзаман.

Девчонке это, похоже, понравилось.

— Я сперва подумала, что вы — просто мальчик, — сказала она. Тут она заметила и всех нас и спросила:

— А вы все тоже Принцы и Принцессы?

Само собой, мы все ответили «да», и она сказала:

— Я тоже принцесса, — и очень здорово она это сказала, так, как будто все было по правде, а не понарошку, и нам это понравилось, поскольку мало кто из ребят умеет вот так сходу включиться в игру, прежде, чем им все дотошно растолкуют. Да и тогда они говорят, что «будут» львом, или там колдуньей, или королем. А эта девочка сказала не «я буду принцессой», а просто «я принцесса». Потом она поглядела на Освальда и сказала: — По-моему, я видела вас в Бадене.

Освальд, само собой, сказал:

— Да-да, а как же.

У нее был какой-то смешной голосок, и она странно выговаривала слова, тщательно отделяя их друг от друга, совсем не так, как говорим мы.

Г. О. спросил ее, как зовут кошку и она сказала:

— Катинька.

Потом Дикки предложил:

— Давайте отойдем подальше от окна, а то когда играешь под окном, кто-нибудь в доме обязательно выглянет и велит прекратить.

Принцесса очень аккуратно опустила на землю кошку и сказала:

— Мне не разрешают сходить с травы.

— Какая жалость, — посочувствовала ей Дора.

— Но раз вы этого хотите, я пойду с вами.

— Нет-нет, не надо делать того, чего вам не разрешают, — сказала Дора, но тут Дикки сказал, что по ту сторону кустов есть еще много травы, и ее отделяет от нас только узкая дорожка, так что я перенес Принцессу через дорожку, чтобы ей не пришлось сойти с травы. Там мы все уселись, и принцесса спросила нас, любим ли мы «драже» (я посмотрел в словаре Альбертова дяди и знаю теперь, что писать это слово надо с одним «ж»).