Искатели жребия

Марина понимающе усмехнулась:

— В Питере раньше бывали?

— Нет, — соврал Калинов и физически ощутил свою глупость. — Впрочем, был. Давно, в детстве.

— Почему?

— Что — почему? Почему был или почему давно?

— Почему давно? Не переносите джамп-связи?

— Да нет, просто этот город меня раньше не привлекал. Я предпочитал пропадать в Москве.

— Зря! — обиженно сказала Марина. — Москва всегда была большой деревней. Такой осталась и поныне… Хотите, буду у вас экскурсоводом?

Калинов подчеркнуто равнодушно скользнул взглядом по ее плечам и бюсту и сказал:

— Хочу! Но только вечером, после обеда у меня кое-какие дела. Надо встретиться с приятелем… А вы действительно экскурсовод?

— Да, профессиональный.

Принесли заказ, Марина принялась за еду, время от времени стреляя в Калинова глазками. Глазки были любопытные и колючие. Привлекательные были глазки. Калинов мысленно сравнил ее со своей женой. Вита была интереснее, одни волосы чего стоили! Он ведь всегда испытывал антипатию к брюнеткам… Марина улыбнулась, и ему совсем не захотелось испытывать к ней антипатию. Симпатию испытывать было гораздо приятнее… Впрочем, он тут же напомнил себе, что находится на службе.

Не отрываясь от еды, он осторожно осмотрел зал, пытаясь определить, нет ли тут соглядатая: уличный колкий взгляд все еще лежал отметиной на его спине. Но нет, кроме Марины, никто им не интересовался, а если и интересовался, то делал это не впрямую. Манипулировать с пуговицей в присутствии девушки было бы еще большей глупостью, чем выдавать себя за приезжего, и Калинов успокоился. В конце концов, рано или поздно он наблюдение, если таковое существует, обнаружит. Профессионал, господа, сами понимаете!..

За соседним столом устраивалась обедать семья полистов. Муж и прима были приблизительно одного возраста: лет тридцати пяти. У них было двое детей: мальчик и девочка, судя по всему — погодки. Беременная секунда была совсем молодой девчонкой, лет на пятнадцать моложе примы. Она садилась на стул медленно: большой живот изрядно мешал ей. То, как суетились вокруг нее прима и дети, выглядело довольно трогательным. Глава семьи с нежностью и гордостью посматривал на обеих своих жен и время от времени шикал на суетящихся отпрысков.

— А все-таки в полигамных семьях есть свой шарм, — сказала Марина. — Посмотрите, какая прелесть!

Калинов кивнул.

— Дело не в шарме, — проговорил он, проглотив кусок. — У них и семьи крепче, и дети здоровей… И среди многоженцев практически нет алкоголиков.

Марина посмотрела на него с интересом:

— Вы женаты? Калинов кивнул.

— У вас тоже две жены?

— У меня одна.

— Откуда же вы знаете, что у полистов крепкие семьи?

— Интересовался. — Калинов пожал плечами. Не рассказывать же ей, что отделу аномалий не раз приходилось заниматься выпадами монистов в разных частях христианского мира. Собственно говоря, отдел аномалий в немалой степени и начинался с этого. Выпады не прекратились и в настоящее время, только количество их уменьшилось да удалось загнать их в рамки обычной парламентской борьбы. А поначалу доходило порой до кровопролития: некоторые считали, что все кончится еще одной религиозной войной. Полигиния начала утверждаться в христианском мире лет двенадцать назад. Утверждалась она далеко не гладко. Сразу же стала на дыбы церковь. Ее поддержало общественное мнение, vox populi.

Пионеры полигинии повсеместно подвергались обструкции. И, как правило, страдали именно секунды, как будто они были виноваты в своем естественном желании семейного счастья. Одно время половина уголовных дел заводилась по признакам антиполистского преступления. Дураки-мужья не всегда прислушивались к мнению своих первых жен, и на почве ревности конфликты доходили до леденящих душу историй. Против секунд ополчались и ревнивые примы, и монисты обоих полов. Хотя представителей движения Честный муж единственной жены Калинов понять никогда не мог. По его мнению, все мужчины по природе своей склонны к полигинии, и когда он видел перед собой честных мужей, у него поневоле закрадывалась мысль, что все они либо откровенные лицемеры, либо скрытые гомики.

К счастью, это кровавое пятилетие осталось уже позади. Полигиния утвердилась не только в глазах закона, но и в глазах общественного мнения, и теперь мало кого шокирует вид счастливого мужа, прогуливающего сразу двух своих беременных женушек. Во главу угла поставлен закон: Сумма сексуальных коэффициентов жен не должна превышать сексуального коэффициента мужа. Следят за этим врачи. Разумеется, бывают и сбои, ибо страсть иногда берет верх над рассудком, а советы врачей носят лишь рекомендательный характер. Однако статистика показывает, что число разводов в полигамных семьях на порядок ниже, чем в моногамных, а деторождаемость выше… Правда, монисты заявляют, что срок статистических наблюдений слишком мал, чтобы делать далеко идущие выводы. Может, они и правы, но пока что из нескольких полигамных семей среди знакомых Калинова не было ни одной несчастной.

— А вы замужем? — спросил он Марину.

— Пока нет. — Она отвела взгляд, подняла руки и неторопливо поправила прическу.