Искатели жребия

Милбери не успел найти Крылова. Игорь отыскался сам. В десять утра его изображение неожиданно появилось на дисплее.

— Говорят, ты меня ищешь? — сказал Крылов вместо приветствия.

Он был совершенно спокоен на вид. Голос его нисколько не дрожал, лишь печать усталости угнездилась на лице. Большой усталости, смертельной…

— Мне надо с тобой поговорить, — ответил Калинов, тоже не поздоровавшись. — Желательно сглазу на глаз.

Крылов довольно долго изучал выражение лица Калинова.

— Думаешь, разговор так уж необходим? — спросил он наконец.

— А тебе известно, что из пятерых ты теперь остался в гордом одиночестве?

— Как? — испугался Крылов. — Значит, и Формен?.. — Он умолк, словно незаконченность вопроса давала ему какую-то надежду.

Калинов спокойно кивнул. — Ты много знаешь об этом деле? — спросил Крылов после очередной паузы.

Калинов вновь кивнул. — Господи, прости меня, — подумал он. — Ложь во спасение — не есть зло.

— Как ты считаешь? — продолжал Крылов. — То, что Формен умер… можно сказать, вместо меня… не дает ли мне… В общем, есть ли у меня два месяца?

— Нет! — жестко сказал Калинов. — Формен умер не вместо тебя! Так что к субботе наступит твоя очередь!

— Ты знаешь, кому это нужно?

— Да, — соврал Калинов. И добавил: — Тому же, кому была нужна смерть твоих друзей.

Крылов посмотрел на него затравленным взглядом:

— И нет спасения!

— Неправда, — сказал Калинов. — Спасение есть. С этой целью я и хотел с тобой встретиться.

— Ну хорошо, — решился Крылов. — Я в Новгороде, буду ждать тебя у памятника тысячелетию России.

— Сейчас отправляюсь… Надеюсь, ты не исчезнешь!

— Полагаю, не исчезну. Я появился в Новгороде всего час назад — время исчезать еще не наступило.

* * *

Они сидели на берегу Волхова. Позади, через их головы, внимательно смотрелся в воду седой Кремль. Крылов только что закончил свой короткий сбивчивый рассказ и ждал реакции Калинова.

— Почему ты сразу не обратился ко мне? — спросил тот. — Ты же взрослый человек! И разве я не один из твоих друзей?

Крылов вздохнул: — Ас чем я должен был идти к тебе?.. Да ты бы меня на смех поднял! Или к психиатру отправил бы!.. Разве не так?

— Не так, — соврал Калинов. — И думаю, что в этом случае Бойль и Формен остались бы живы.

— Ну вот… Теперь я еще и в их смерти виноват. — Крылов уныло покачал головой.

Калинов похлопал его по плечу:

— Ладно, не казнись!.. Давай еще раз — поподробнее… Значит, когда ты в первый раз почувствовал угрозу?

— В пятницу.

— В чем она выражалась?

Калинов почесал затылок, устремил взгляд в небо.

— Ты знаешь, пожалуй, ни в чем. Просто непонятная обеспокоенность. Я еще подумал, что космос уже довел меня до ручки: на Земле неуютно стало… Да, просто некая тревога и неопределенное чувство вины. Знаешь, как на следующее утро после хорошей попойки… И что меня больше всего поразило: чувство это не проходило даже в те минуты, когда мы с Алькой занимались любовью. Мне вдруг пришло в голову, что у меня как у мужика могут возникнуть проблемы… — Он быстро взглянул на Калинова, но лица того не коснулась и тень улыбки.

— А может, все проще, Игорь? — сказал Калинов. — Может, ты просто изменил Алле? Отсюда и тревога, и чувство вины.

— Да ты что?! — Крылов был поражен. — Мы же с Аллой монисты!.. Да у нас на борту и женщин-то вовсе не было. Чисто мужской коллектив. Два раза в неделю сексриплейсер — вот и вся разрядка.

— Ну хорошо, — виновато проговорил Калинов. — Продолжай. Значит, в пятницу…

— Да, в пятницу. В тот же день, вечером, мне позвонил Бойль, сообщил о смерти ребят и спросил, не происходит ли вокруг меня нечто непонятное. Я тогда не догадывался об истинной причине этого звонка и сказал, что все в порядке. Больше он ни о чем таком не заикался, поговорили об отпуске, о предстоящих делах и распрощались. А в субботу, когда мы с Алькой гуляли в Павловске, я вдруг ощутил уже не тревогу, а настоящий ужас. — Голос Крылова дрогнул. — Даже, скорее, не ужас, а… В общем, я понял, что если сейчас, сию же секунду, не уберусь отсюда, та тут же умру. Вот и убрался…

— Куда?

— В тот момент мне было все равно. Я просто набрал первый попавшийся индекс и оказался в Кочабамбе. Это такой город в Боливии. Устроился там в отеле… кажется, Пасифик… Спать, естественно, не хотелось, и потому я всю ночь надирался в баре. Под утро позвонил Алле и уснул, а когда проснулся, вновь почувствовал тревогу. Дождался, пока она превратилась в полновесный страх, и снова смылся, на этот раз в Австралию. — Он умолк, потер виски.

— И там снова надирался?

— Нет, теперь я пить не стал. Понимал, что надо как-то разбираться в этом деле. В общем, после второго бегства тревога не исчезала. Она лишь резко уменьшилась, а потом, в течение нескольких часов, снова нарастала… Короче, кончилось тем, что я удрал на Аляску. Там все повторилось. Далее я уже нигде надолго не задерживался, мотался по планете туда-сюда, с одного полушария в другое, лишь бы подальше от предыдущего места…

— С Бойлем не пробовал связаться?

— Пробовал. Дважды или трижды. Ни разу не застал дома. Потом узнал, что он тоже скрывается.

— От Формена узнал?