Искатели золота

Между тем банкет кончился, и дикари приступили к танцам, до которых были страстные охотники. Гости после выпивки немного пошатывались, но это не мешало им прыгать в такт, под звуки тамтамов, в которые барабанили старухи, сидящие на корточках и подпевающие звукам инструментов, своими пронзительными выкрикиваниями. Танцоры, уставшие скакать, принимались вертеться, как волчки, что большей частью, кончалось падением, и несчастный, одуревший от паров мвенге, здесь же засыпал крепким тяжелым сном, тогда как его товарищи продолжали выкидывать антраша, задевая его ногами по лицу. Другие то и дело прикладывались к бутылкам и затем устремлялись в середину толпы танцующих. Со всех сторон раздавались дикие, хриплые звуки, прыжки делались яростнее, жужжание тамтамов ускорялось. Эти черные лица, мелькавшие при свете большого огня, производили впечатление чего-то фантастического, дикого, необузданного, тогда как остальная часть деревни оставалась в темноте. Не говоря уже о Лине, даже Колетта чуть не потеряла своего хладнокровия. Но необходимость успокоить расплакавшуюся Лину заставила ее сдержаться.

— Не бойся, голубчик, ведь они не злые, они ничего дурного не сделают нам. Это они так веселятся, по-своему.

— О! но они такие страшные, Колетта!.. Я боюсь!..

— Да, нельзя сказать, чтобы они были красивые! — сказал Жерар, — но погоди, Лина, мы сейчас уйдем отсюда, оставим этот содом.

Подойдя к начальнику, который одобрительно смотрел на оргию своих подчиненных, Жерар объяснил ему, что его сестра желает уйти. Абруко хотя и удивился, что с его праздника хотят уйти так рано, но не возразил, и пленники — так как нельзя было их называть иначе — отправились в свою хижину, где постарались запереться как можно крепче, счастливые, что им наконец удалось остаться одним. До самого рассвета до их слуха доносился сквозь сон шум танцев и звуки тамтама.

ГЛАВА VIII. Гости или пленники?.

Моеры были не самым диким народом из черной расы. Они до некоторой степени умели обрабатывать землю, содержали скот, изготовляли одежду из коры и довольно искусно украшали свою посуду, они также выделывали железные обручи, которые носили на руках и ногах. Любопытные, беспечные и веселые как дети, они главным образом страстно увлекались танцами, и казалось, у них вовсе не было кровожадных инстинктов.

Жерар узнал из своих долгих бесед с Мреко, что людоедство еще не исчезло на черном материке, что у многих народов Экваториальной Африки оно более или менее практиковалось.

Чернокожие называют любителей человеческого мяса «валиабанту» — едоки людей. Часто Мреко, рассказывая о каком-нибудь из своих знакомых, прибавлял: он — валиабанту. Однако он с жаром утверждал, что в его племени не было людоедов, что подтверждал и Абруко. Но при этом его лукавые глаза так бегали из стороны в сторону, что трудно было верить его словам, и Жерар не выдумывал, дразня Мартину, что в глазах Абруко он замечал кровожадные мысли.

Что же касается Мреко, то это был добрый парень. Подарив Ле-Гуену еще в начале знакомства трубку, сделанную из горлышка бутылки с тростниковой ручкой, он сразу завоевал себе симпатию славного матроса.

Правда, он сначала преподнес свой подарок Колетте и даже очень огорчился, что «Звезда» не приняла его. Но его внимание осталось все-таки неистощимым. Слыша, что его друзья хотели достать материи, чтобы сшить себе костюмы, он пристал к своему отцу, чтобы тот отправил послов в соседнюю деревню, которая славилась материями с незапамятных времен. Абруко согласился, и в одно прекрасное утро его сын явился с огромным свертком голубой бумажной ткани, которую и положил у ног Колетты. То-то была радость! Они с Мартиной не медля принялись за работу, кроили и шили без отдыха, так что вскоре у всех оказалась смена белья.

Видя это, моерские девушки умоляли, чтобы иих научили шить. Под руководством Мартины они научились понемногу владеть иголкой и сметывать простые платья.

Пленники так хорошо устроились в своем домике, что дикари не могли налюбоваться. Ле-Гуен с помощью Жерара сделал очень удобные сидения из простого бамбука, стол и гамаки.

Вся деревня сбегалась как на пожар, когда распространялся слух, что белые смастерили новое чудо.

С условием, что начальник возвратит им отнятое оружие, Ле-Гуен обещал и ему изготовить такую же мебель.

Колетта сделалась идолом и моделью для всех туземных девушек, которые охраняли ее всюду, как телохранители, что подчас очень надоедало ей; они до смешного перенимали каждое ее движение.

Жители этой африканской деревни вели странный образ жизни. Благодатный тропический климат не вынуждал здесь к работе, и мужчины проводили почти все время в бездействии, растянувшись в тени и куря огромные трубки, так как дикий табак в изобилии рос в окрестностях.

Только женщины немного работали: они расколачивали кору и ткали, вскапывали землю, чтобы рассадить корни маниокового дерева, или собирали просо и растирали его камнями, сидя на корточках и стрекоча как сороки.