Искатели золота

На вечерней остановке услужливый Гассан выделил большую палатку для Колетты, Лины и Мартины. Кроме того, он предложил Жерару передать сестре пузырек с сернокислым хинином, который мальчик на сей раз принял с благодарностью, так как весь день мучился, не зная, чем облегчить страдания бедной Колетты.

Драгоценное лекарство и свежий ночной воздух благотворно подействовали на больную. Когда на другое утро опять двинулись в путь, Колетта чувствовала себя гораздо лучше, хотя была еще очень слаба. Но скоро перемена климата совсем восстановила ее здоровье.

Мало-помалу все приноровились к установившемуся распорядку этого странного путешествия: к ежедневным регулярным остановкам, к обеду, к ночному лагерю и утренним сборам. Караван проходил по гористой местности, без сомнения, направляясь к юго-востоку. Попадались навстречу долины среди высоких гор, в которых дул легкий ветерок; вообще эти места не имели ничего общего со страной моеров.

Столетние деревья возвышались громадными колоннами. Смоковницы, пальмы, мимозы с золотистыми цветами, акации красовались, точно громадные букеты, среди папоротников и всевозможной зелени, в изобилии встречавшейся по пути.

Конечно, при других обстоятельствах это разнообразие восхитительных пейзажей доставило бы большое наслаждение хотя бы тем, кто не тащил на себе цепей.

Но вид нескончаемых страданий отравлял всякое эстетическое удовольствие. Никто не мог без содрогания смотреть на эту толпу негров, которых ежеминутно хлестали кнутом и всячески истязали. Сколько раз Колетта, несмотря на свое отвращение к Гассану, умоляла его сжалиться над ними. Но всякий раз она наталкивалась на его упрямство и возмутительное презрение к человеческим страданиям. Жерар, со своей стороны, просил освободить Мреко от цепей, но Гассан не согласился, и бедный негр, по доброте сердца, утешался тем, что его белым друзьям не так тяжело, как ему. Он даже шутил при случае и пел песни, которые его спутники подтягивали за ним, и пытка казалась ему менее мучительной.

Абруко шел молча, мрачно опустив голову. По вечерам, когда караван останавливался, Колетта обходила все ряды пленников, утешая их ласковыми словами и сочувствием; она приносила им свежей воды, фруктов, брада к себе на руки их малюток и качала их. Несчастные, плача, целовали ее руки. В таких случаях вождь моеров отворачивался от нее, будучи не в состоянии вынести ее взгляда. Кара, постигшая его за алчность, была слишком жестока, даже в его сердце появлялось сострадание.

Видеть себя, своего сына в цепях, видеть похищение и плен своего народа, о, это было ужасно! И негодяй сознавал в бессильном бешенстве, что он оказался игрушкой в руках арабских торговцев, что они теперь смеялись над ним, а он-то думал, что сам обманул их, предложив им иностранцев, чтобы спасти своих.

Доброта Колетты не ограничивалась одними людьми.

Необыкновенно любя животных, она подружилась со страшными сторожевыми псами арабов. Торговцы костью, и сами-то боявшиеся своих собак, могли их принудить к послушанию только кнутом: они были поражены, увидев, как эти свирепые животные окружали Колетту, как они молча опускали перед ней уши, ложились на землю и изъявляли радость, когда она гладила их страшные головы.

Чтобы их усмирить, она действовала только добротой, ласковыми словами да кусками, которые уделяла им по очереди из своего скудного обеда.

Хотя доги инстинктивно понимали, что белые были во власти их хозяев, но не могли устоять перед магнетическим влиянием молодой парижанки. Жерар потешался, глядя на испуганные лица арабов, когда те смотрели на Колетту, окруженную собаками, слушающимися каждого ее приказания.

Здесь было какое-то колдовство! Рурук поговаривал о том, что следовало бы убить эту чародейку, одаренную такой сверхъестественной силой. Чтобы его успокоить, Гассану приходилось то и дело напоминать ему о том куше, который они получат за нее, так как араб был настолько же жаден, как зол.

Таким образом дни и месяцы продолжалось это монотонное шествие, настоящая цель которого была известна только одному Гассану. Было заметно, что арабский начальник всячески старался избегать населенных мест. Первое время это было нетрудно, так как в той гористой местности, по которой проходил караван, совсем не было жителей. Но к концу третьего месяца, спускаясь с южного склона одной из гор, пленники стали замечать на холмах дым от деревушек туземцев, и тогда всем становилось ясно, что Гассан намеренно обходил их.

Если же встречался какой-нибудь человек, то он, бедняга, сам же старался улепетнуть, увидев цепи невольников, из боязни, чтобы и его не забрали.