Искажение

На привале сержант присел к нам и принялся травить байки. Он говорит, что принимал участие в освобождении Ремарка, а потом в первой и второй миротворческой миссии, во время которой был ранен и отправлен на родину. Теперь он едет в третий раз, и у него нет никаких иллюзий, что эта война – грязная.

– Осторожнее с «клещами». Блядство еще то, – хрипло повторяет он. – И не лазить по разным дырам без глушилок. Если кого-нибудь за этим поймаю, будет, блядь, толчки голыми лапами чистить.

– Так точно, господин сержант, – без особого энтузиазма отвечаем мы.

Кто-то говорит, будто на юге Ремарка якобы живут дикари, которые едят своих врагов. Кто-то еще добавляет, что читал о про́клятых местах, которые туземцы обходят в панике или отдают им почести. Можно заблудиться в пустыне и не вернуться домой. Я чувствую, что с меня хватит, и, чтобы не слушать дальше всю эту болтовню, надеваю наушники.

Конвой застревает в страшной пробке, приходится остановиться. Мы спрыгиваем с машины в нескольких километрах перед пограничным переходом. Кухня выдает горячий суп, а вдали, за деревьями, виднеется настоящий палаточный городок, густо освещенный фонарями, – промежуточный лагерь для беженцев, которым повезло пробраться в Рамму.

Некоторые из них живут тут уже пять лет. Сперва им помогала Нина, мать моего Томаса. Я ненавижу ее за то, что она забрала моего сына, хотя в том есть и моя вина. Я сам идеально все испортил. Нина была волонтером в Фонде мира, и я искренне сочувствовал ее работе. Но у Тирона есть одно преимущество – приятный климат, несколько градусов тепла посреди зимы. Когда я уезжал из столицы, меня провожал мороз и грязный снег на тротуарах.

Четверг, 7 января, 06.05

Окрестности Йона,

провинция Кумран, северный Ремарк

На границе мы несколько часов поспали, а теперь стоим в пригороде Йона и снова ждем как идиоты. Сержант говорит, саперы уже час что-то выковыривают из путепровода впереди. К тому же система управления нашей армии не идеальна, тут царит настоящий хаос, когда дела обстоят иначе, чем хотелось бы командованию.

Мы злимся, что для нашей транспортировки не воспользовались самолетами. Однако генерал Доминик Сальте, главнокомандующий МСАРР, объявил Доктрину Видимости и с энтузиазмом претворяет ее в жизнь. Мы должны находиться как можно ближе к гражданским, а наш вид должен вызывать панику среди врагов. Самолеты забирают домой четвертый контингент, а в конвоях через оккупированную страну едет пятая смена. Благодаря этому создается впечатление, будто нас больше.

Конвой тянется на много километров, занимая половину покрытого выбоинами шоссе. Темная змея состоит из грузовиков, полевых «скорпионов», легких транспортеров и орудий «Кормакс», которые везут на длинных прицепах. Машин снабжения и цистерн с топливом, перекрашенных в зеленый цвет, я даже не считаю. Кое-где виднеются также микроавтобусы охранной фирмы «ТайгерКло» и пикапы со специализированным оборудованием.

По другой стороне дороги движется местный транспорт. Ремарцы ездят на старых автомобилях, часто носящих на себе следы войны. У некоторых разбиты фары и помяты кузова. Вдоль конвоя кружат патрули охраны, не подпуская к нам сбежавшихся из окрестных деревень зевак. Через бурые поля и пастбища тянутся группки детей, рассчитывая получить какую-нибудь еду. Все они в лохмотьях, многие хромают, у некоторых нет кистей или рук целиком.

– Это всё увечья из-за мин, – говорит капрал Лотти. – Ребятишки лазают по руинам, надеются найти там что-нибудь пожрать или ходят в лес по дрова. Мины повсюду – готтанцы по дурости все тут засеяли «клещами». В окрестных лесах до сих пор полно этой дряни.

– У нас ведь есть глушители и ловушки, можно бы их поставить, – говорит Гаус.

– Кто будет впустую тратить на них такую технику? – Я хлопаю его по спине. – Сам подумай, парень, – станет наше правительство выделять миллионы, чтобы у маленьких ремарцев все ручонки были на месте?

– Ну так, блядь, зачем мы туда едем?

– Потому что получили приказ, – спокойно отвечает сержант. – Если мы не наведем порядок в Ремарке, нас и дальше будет захлестывать волна беженцев. Ремарцы обожают резать друг друга, так что наиболее предприимчивые предпочитают бежать. Хотите иметь у себя толпы этих черножопых?!

Вопрос повисает в воздухе. Раздаются свистки командиров, и те, кто успел выйти из грузовиков, поспешно запрыгивают обратно. Суматоха продолжается всего несколько минут, после чего мы трогаемся дальше на юго-запад. Часть конвоя останется в Портсаиле, чтобы укрепить Миротворческие силы в столице Ремарка. Но большинство солдат и техники, в том числе моя рота, поедет дальше на юг, в город Харман.