Искажение

Мы только что убили пять человек, а шестого везем сзади, связанного, будто охотничья добыча. У всех прекрасное настроение, мы шутим и смеемся, будто только что выиграли эту войну и возвращаемся домой. Думаю, сегодня ночью мы будем спать сном младенцев.

Глава четвертая

Среда, 18 мая, 20.55

Харман, провинция Саладх, Южный Ремарк

Я хотел бы рассказать тебе, сынок, о ком-то важном. Намного более важном, чем все те люди, о которых я обычно тебе рассказываю. Но когда я взялся писать, то понял, что именно это письмо может сильнее всего тебя задеть. Ибо я уверен, что ты любишь свою маму – любишь ее сейчас, когда я это пишу, так, как может любить маленький ребенок, и будешь любить в будущем, читая эти слова.

И все же я расскажу тебе о Неми Сильберг. О девушке, с которой я познакомился здесь случайно – так, как знакомятся с большинством важных людей. Сперва они для тебя не существуют, ты можешь без них жить, ощущая радость или грусть, а потом ты встречаешь кого-то, и все меняется. Радость и грусть становятся другими, даже если ты называешь их точно так же.

Неми – прекрасная девушка, хотя в юности она была служительницей культа и религиозной куртизанкой. Люди в Ремарке верят в странные вещи, и это крайне нелегко понять. Но Неми все это бросила, ибо разум ее чересчур рационален. Она ищет истину, как и я, и смелости ей не занимать. Именно потому я ее люблю, хотя не умею ей этого объяснить.

Она красива по-своему, и красота ее неочевидна. Ее большие темные глаза и хрупкая фигура лишь подчеркивают мягкость характера. У меня такое впечатление, что, если бы она не сделала первый шаг, мы не были бы вместе. Женщины выбирают мужчин в соответствии с ключом, которого ты не поймешь, сынок, даже если наберешься смелости и задашь им сотни вопросов. Неми выбрала меня и остается со мной, даря мне лучшее, что может человек дарить другому, – терпеливую признательность.

Если ты когда-нибудь почувствуешь, что понимаешь, о чем я говорю, это будет означать, что ты тоже нашел кого-то для тебя важного. Радуйся каждому мгновению, проведенному с этим человеком, и не оглядывайся назад, ибо мир не хорош и не плох. Это просто окружающая обстановка, неважно, уродливая или прекрасная, в которой не имеет значения ничто, кроме другого человека.

Электрод в голове перестал работать, и вечерами, после дня, полного страхов, появляется то самое напряжение, которое сжигает мозг на холостом ходу. Мысли плывут по темным потокам, давая возможность усталому телу дотянуть до рассвета, который затем превращается в день, вызывая тошноту. Голубое небо над головой становится все более серым.

Я выхожу в коридор и говорю охраннику, что мне нужно позвонить. Он просит меня не шуметь и продолжает читать газету. Я запираюсь в туалете, набираю номер отца и напряженно жду. Родители ложатся спать достаточно поздно, если успели подремать после обеда, но так бывает не всегда. В Хармане сейчас наступит полночь, а у них, в городе Рамма, – двадцать три часа.

– Слушаю? – отзывается усталый голос.

– Это я, папа.