Искажение[СИ, роман в двух книгах]

Ни слова ни говоря, даже не оглянувшись на Пашу и не скосив глазом на Пухова, водитель исполнил указание в лучшем виде. За годы службы он научился интуитивно воспринимать в какой момент и чьи приказания следует исполнять безоговорочно.

— Ну, что, выходим? — поинтересовался Паша. — Ань, ты готова?

— Готова, готова, — проворчала та, продолжая в темноте салона возиться с чем-то громоздким. — Выхожу уже, первой, как всегда буду…

Но все-таки из машины выбралась последней, держа в руках своего любимца — С-96, к которому стараниями Пухова, по индивидуальному заказу ей настрогали в изобилии патронов.

— Подъезд третий, этаж четвертый, — повторил для порядка Паша. — Квартира сорок семь… трехкомнатная, с центральной проходной комнатой, с маленьким балконом. Туалет, ванная, кухня — при входе слева, по коридору…

— Электричество, газ, водоснабжение, телефон отключены, вся связь в городе только на военных частотах, — дополнил Пухов.

Тут Паша недовольно оглянулся на Аньку, которая, натужено пыхтя, прилаживала рукоятку маузера к тренчику своего ремня. Наконец, ей это удалось и тяжеленный пистолет провис, оттягивая ремень, едва ли не до середины бедра.

— Я без него не пойду, — предупреждая сварливый вопрос Паши, заявила Анька.

— Взяла бы чего поменьше, — посоветовал было Пухов.

— Взяла бы… недели две назад, — огрызнулась Анька. — Пока обстреляла, пока привыкла… а идти с чужим пистолетом… я лучше с перочинным ножиком пойду… надежнее будет…

— Ладно, раз управилась, двинулись, — обреченно махнул рукой Паша.

С легким беспокойством Пухов проводил взглядом громоздкую, медвежью фигуру мужчины и изящную, тоненькую женскую, неторопливо, но неотвратимо удаляющиеся от машины по узенькой асфальтовой дорожке, проходящей прямо под стеной притихшего, затемненного дома. "Что ж, мой ход сделан, — подумал Пухов, нашаривая в кармане френча пачку сигарет. — Теперь остается только ждать… результата… или?"

А в полусотне метров от него, споткнувшись в очередной раз, глухо чиркнув победитовой подковкой сапога об асфальт, Анька выругалась и спросила:

— А почему бы фонариком не подсветить?

— А зачем? — уточнил злорадно Паша. — Я и так хорошо все вижу…

У него, в отличие от Аньки, "кошачье", ночное зрение было развито прекрасно, и темная, беспросветная ночь казалась лишь густыми сумерками.

— Вот ты всегда так, Паштет, — нарочито обиделась Анька. — Только о себе и думаешь…

— Кто из нас без греха, пусть первым начинает кидаться камнями, — усмехнулся Паша, перефразируя известное выражение Иисуса. — Но уже поздно ныть и придираться, вот он, подъезд…

Пусть плохонько, одной на два этажа, синеватой "дежурной" лампочкой, запитанной от встроенного аккумулятора, но подъезд был освещен. Сразу при входе Анька отцепила бьющий по бедру маузер от пояса.

— А зачем было так мучиться возле машины? — уточнил Паша. — Могла бы сразу в руке понести…

— Зачем-зачем… — огрызнулась Анька. — Ну, хочется мне иной раз помучиться…

— Раньше в тебе мазохистских мотивов не замечал…

— Раньше мы с тобой и доппельгангеров не замечали, — парировала Анька. — Как думаешь, они уже чувствуют, что мы на подходе?

Паша пожал плечами. Размышлять сейчас о том, что чувствуют, а чего нет доппельгангеры, ему не хотелось. Тем более, находясь уже на площадке четвертого этажа, куда они как-то незаметно поднялись.

— Тишина какая-то… жутковатая… — сказал негромко Анька.

— Пустой дом, шуметь некому, — кивнул Паша. — Вода не журчит, света нет… вот и настроение такое создается…

Он пригляделся к дверям сорок седьмой квартиры, вздохнул:

— Хорошая дверь, крепкая… ломать, что ли, её? Или стоит просто постучаться?

— Зачем ломать? И стучаться? — хихикнула Анька, подымая ствол пистолета. — Я сейчас замок вынесу, входи, кто хочет…

— Все бы тебе палить дел не по делу, — недовольно поморщился Паша.

Несколько секунд помявшись в раздумьях, он шагнул к двери и несильно толкнул её ладонью. Мягко-мягко, бесшумно и легко дверь приоткрылась…

— Ого, да тут и не заперто совсем… — мастерски изобразив удивление, повысил голос Паша. — Несолидные какие-то люди живут, ушли, а дверь не закрыли… или, Ань, это нас с тобой ждут? Зайдем, что ли?

В маленькой прихожей и в коридорчике, на кухоньке и в большой центральной комнате было темно и тихо. Так тихо бывает только в совершенно пустом, безлюдном помещении. Но тем не менее абсолютно пустой квартира не была.

В разных углах напротив двух небольших окон в центральной комнате, в глубоких, непонятно откуда здесь взявшихся креслах расположились доппельгангеры. Смутные в темноте очертания их фигур и вовсе терялись в глубинах странных, нечеловеческих кресел. И только одного можно было разглядеть достаточно хорошо. Вернее, одну. В проеме между окнами замерла в неестественной неподвижности явно женская фигура, обтянутая то ли тончайшей пленкой, то ли вообще просто слоем краски. Высокая, крепкая и стройная, с маленькой грудью и сильными ногами, с короткой стрижкой и почти незаметными глазами и ртом даже на фоне блеклого, белесого лица.