Искажение[СИ, роман в двух книгах]

Паша молча сунул ключ в карман, а Надя внимательно, чуть поджав губки, посмотрела на Аньку. В короткой юбке, открытой блузке под распахнутой короткой курточкой, в сапожках на маленьком каблучке та выглядела совсем не для прогулок по мусульманскому городу, но Надя перевела взгляд на Пашу и сказала:

— Ладно, с таким спутником и в мечеть зайти нестрашно…

— А что — бывало, когда страшно? — уточнила Анька.

— А что ж вы хотите? — чуток удивилась Надя. — Тут же спокон веку бабы с ног до головы в черном ходили. И сейчас ходят. В пустыне с этим, конечно, попроще, но тут — город, магометане стараются веру блюсти, особенно после того, как наши сюда пришли. Нам ведь просто плевать на все их верования и обычаи, а они бесятся от этого…

— И что — бывали эксцессы? — спросил Паша, явно польщенный неожиданным званием пугала для местных.

— Ну, кто бы такое допустил? — засмеялась Надя. — Вот разве что плевали на некоторых, да гнилыми фруктами закидывали… Только сейчас вряд ли… и фруктов гнилых уже нет, беженцы всё подчистую сожрали, и плюнуть — со слюной плохо, вода нынче дорога, да и почти вся — у нас, в артезианах. Попробуй, плюнь — весь квартал по соседям побираться будет.

— Сурово тут, однако, — прокомментировал Паша.

— С ними по-другому нельзя, — серьезно ответила Надя, выходя первой из гостиницы и останавливаясь у импровизированного крылечка. — Кроме силы — ничего понимать не хотят. Вот так и приходится уговаривать: кулаком…

Паша и Анька невольно остановились рядом с девушкой. Обрывать беседу на полуслове казалось им невежливым, а предлагать свое общество для прогулки по городу — преждевременным. Но Надя сама сделала это:

— Так вы куда собирались? Я — к Йохиму, у него всегда полно всяких старых безделушек, прямо антиквариат настоящий. Его здесь никто не ценит, считают обычным хламом. А мне нравится. Пойдемте со мной?

— Пошли, — кивнула Анька.

Во-первых, им было всё равно, куда идти, во-вторых, сопровождение местного человека совсем даже не повредит при знакомстве с городом более детальном, чем вчерашний проход по улицам от аэропорта, ну, и, в-третьих, "старые безделушки" пробудили в Аньке женщину, пусть и равнодушную ко всяким побрякушкам и стекляшкам, но все-таки…

Второй взгляд на город оказался более внимательным и благожелательным, чем сутки назад. Паша отметил, что улицы здесь, пусть и пыльные, но чистые, а высокие заборы, отгораживающие дома от проезжей и прохожей части, пусть и разнокалиберные — аккуратно подогнаны друг к другу и выкрашены охрой. За заборами кое-где зеленели верхушки деревьев.

И еще — по улицам ходили люди в причудливых местных одеждах: странной и иной раз комичной помеси европейских пиджаков с азиатскими шароварами, тонкой кожи сапог с маленькими каблуками и почти старорусскими онучами. Иногда, в сопровождении мужчин, появлялись и женщины с головы до ног укутанные в балахоны черного и темно-коричневого цвета с частыми сетками перед глазами, что бы невозможно было разглядеть не только лицо, но и фигуру. И вообще, существо в балахоне было женщиной лишь по контрасту с мужчинами, а так — ни возраст, ни фигура не определялись на первый, неопытный взгляд.

А вот взгляды местных мужчин на голые анькины ноги горели угрюмой, с трудом сдерживаемой ненавистью. Паша заметил, что чаще всего местные переводили взгляд с анькиных ног на него, и тут же ярость в их глазах сменялась бессилием. Все-таки никто из встреченных ими по дороге к маленькой рыночной площади не мог даже близко сравниться с Пашей по росту и ширине плеч. "И в самом деле — только силу понимают и чтут", — вспомнил Паша слова официантки.

А Надя шагала рядом, но чуть в стороне, как бы не разбивая сопровождаемую парочку, и оживленно болтала о том, как попала в этот город после третьего курса института, когда пришла пора определяться с направлением дальнейшего обучения. А училась она на повара… да-да, на специалиста общественного питания, в высшем учебном заведении. И курс был рассчитан на шесть лет обучения, с перерывом на практику после третьего и пятого года. Поначалу даже не верилось, что такое вообще может быть, но Надя рассказывала так увлеченно, с такими подробностями, а главное — совсем без расспросов со стороны Паши и Аньки, что первичный скепсис растворился в потоке её слов без остатка.

За разговором, вернее сказать — монологом Надежды, как-то незаметно, они добрались до торгового места Йохима.

— Надя-ханум! Здравствовать! — поприветствовал её старик. — Смотреть-брать пришла? А это — друзья? Их видел, но они тогда были не твои друзья…

— Не болтай, старик. Давай-ка, покажи, чего еще понабрался за неделю? — сурово осадила его Надя, а спутникам своим объяснила: — Ему дай волю — до вечера трепаться будет, а сам по-русски грамотно двух слов связать не может. Да и у меня времени нет, его сплетни базарные слушать…