Искажение[СИ, роман в двух книгах]

— Кто ж так стучит-то? — усмехнулся стрелок, сбрасывая с плеча ремень винтовки.

Молниеносное движение, удар приклада — и дверь послушно распахнулась. Волька шагнул в номер, продолжая держать винтовку в руках, а следом, стараясь быть незаметным, но сгорая от любопытства, просочился администратор.

Скандала, ожидаемого любопытным служащим, не получилось. Актер, безуспешно теребящий телефонный аппарат на маленьком столике возле кровати, почему-то не понял, что дверь в номер просто вынесли ударом и, оглянувшись, осведомился:

— Вы с массовки? За мной, наконец-то, прислали?

— За тобой, — подтвердил Волька. — Выходи!

Актер подозрительно скосился на стрелка, но промолчал, и только в дверях высказался, но уже в адрес администратора:

— У вас безобразная связь, я все утро не могу дозвониться до студии, постарайтесь такого больше не допускать.

Несколько ошалевший администратор, только поймав глазами глаза актера, сообразил откуда у того такая равнодушно-спокойная реакция на происходящее: расширенные зрачки полностью покрыли радужку, и глаза нюхнувшего с утра изрядную дозу кокаина актера казались черными, как осенняя дождливая ночь. Ничего удивительного, что пребывая в мире собственных грёз, он не заметил выбитой двери, счел стрелка Вольку человеком из телевизионной массовки, а отсутствие телефонной связи — мелким недоразумением.

Выйдя в вестибюль, актер попал в ласковые объятия часовых, приглядывающих за входом через мгновенно освоенный экран системы видеонаблюдения. Часовые же и посадили его на мягкий, удобный диванчик под раскидистым растением, порекомендовав ждать.

— А чего ждать? — даже не удивился актер, профессионально привычный и спокойный ко всяким несуразицам, совпадениям и беспорядкам в съемочном процессе.

— Скажут, — пожал плечами один из стрелков.

А вот с парочкой дамочек, живущих в одном номере и делающим вид, что им всего-то лет под тридцать, пришлось повозиться.

— Как это — освободить номер? — удивлялась одна из них, беспорядочно перемещаясь по номеру и все время норовя повернуться к Вольке затянутой в оранжевые шортики попкой.

Попка и в самом деле была гораздо привлекательнее её лица, закрашенного косметикой в два, а то и в три слоя. Но Волька, скрипя зубами, отводил взгляд и, стараясь не дотрагиваться до дамочки, теснил её к выходу, пользуясь винтовкой, как барьером. Подруга дамочки, возрастом, может, и помоложе, но одетая так же легкомысленно: в плотно облегающий верхнюю часть тела топик и шортики синего цвета, — пыталась выяснять отношения с администратором.

— Здесь же за всё заплачено, мы же не первый раз живем у вас, ну, скажите же этому солдафону, что этого нельзя делать… — как-то неуверенно капризничала дамочка, на которую простецкие манеры и грязные сапоги Вольки произвели убийственное впечатление.

— Чрезвычайные обстоятельства, — приговаривал администратор, повторяя маневры Вольки, и с удовольствием выдворяя в коридор капризную парочку, в предыдущие визиты измотавшую нервы персоналу своими неоправданными претензиями.

Дамочки слегка подуспокоились только обнаружив под пальмой в вестибюле хорошо знакомого ей популярного актера, молча курившего что-то сногсшибательно ароматичное. Пристроившись рядом с ним на диване, обе начали жаловаться на произвол гостиничной администрации, бездействие своего продюсера и абсолютную неготовность принимающей стороны к съемкам. Актер не слышал их возмущенный щебет, пребывая в странной прострации мира кокаиновых грёз.

"Так, в этих апартаментах уже можно полроты разместить, — подумал Волька, поджидая в вестибюле отлучившегося в туалет администратора. — Вот ведь зажрались местные буржуины. Приехали в гости, пару ночей переночевать, а уже без трех комнат им жизнь не в жизнь…Давно их потрясти надо было".

Пребывающий в прострации актер наклонился к стоящей на журнальном столике перед диваном пепельнице и, чисто рефлекторно, взял в руку пульт от неработающего, вернее, работающего, но ничего не показывающего, телевизора. Внезапно большой темный экран над стойкой администратора засветился не ставшим за сутки привычным белесым цветом, а яркими красками давно знакомой всем телевизионщикам маленькой студии для актерских проб, расположенной на первом этаже телецентра. На заднем плане кадра переливался золотистым цветом изящный диванчик на тонких ножках, голубели портьеры, отгораживающие половину студии под раздевалку-гримерную. А в центре, за неизвестно откуда появившемся канцелярского вида столом сидела, вольготно откинувшись на спинку стула, Анька. На столе перед ней лежали несколько листов писчей бумаги, пачка сигарет и дешевенькая, блестящая зажигалка.

Увидев сюрреалистическую для них картинку, обе дамочки впились в экран, будто бы ожидая услышать оттуда откровение божие.

— Звук, — слабо простонала одна из них, будто испуская последнее в этой жизни дыхание, — сделайте звук…

Актер не услышал её, продолжая смотреть куда-то в сторону от телеэкрана, но пальцы его жили своей собственной жизнью, а пульт для телевизора оказался стандартным…