Искаженная спираль

И задумался. Мы как были, так и остались «на осадном». И вот получили карапузы денежку малую (да щаззз, малую, среднюю минимум!). Алчно строят свои карапузистые планы на закупки фигни всякой да вкусняшек. И вот, Хизуми — доно их щаз обломит, мол «дома сидим». При всем моем выдающемся педагогизме, это уж совсем былинное свинство выходит. Ну вот реально, мелочь почти месяц пахала, для своих силенок, стоит признать, более чем продуктивно, а я их обломаю.

Нафиг, принял я мудрое и волевое решение, прихватил карапузов на буксир и поперся к Эйке. И уведомил эскулапа нашего, что идем мы с мелкими гулять. Да, под охраной и по людным улицам. И настороже буду. Но идем, ибо торчат тут члены клана уже долго, мелкие в чем — то молодцы, а в ничтожной мере — даже красавчики. Да и (шепнул уже на ухо Эйке) хоть побываем где — то, кроме футона главы.

Эйка цвет лица под цвет волос перекрасить попыталась, да не осилила. Но в целом довольная побежала одеваться. В единственном я её обломал, Карин и маловата для прогулок, да и в случае чего — чрезвычайно уязвима.

А пока Эйка экипировалась и раскраску боевую наносила, зашел к Ацуко и сообщил, что ежели той возжелается, то погулять — пообщаться с подругами сможет завтра. Там с графиком посмотрим, но завтра весь день точно. А за мелочью мы с Эйкой проследим.

По совершении этих, беспримерно благих деяний, с минуту лопатки проверял, да над головой пространство сканировал, на тему крылов режущихся и нимба зарождающегося. Ни фига не обнаружил, видно, для выполнения всех условий, надо еще пару городков со всем населением спалить, да катаклизм какой многожертвенный сбацать.

В итоге отправились мы компанией по кондитерским да магазинчикам Конохи. Мелочь радовалась, Эйка пафосно гордилась, ну а телохранители бдели. Как, впрочем, и я, ибо «надо выгулять а то ппц» и «все будет хорошо» — две большие разницы. Но для выгуливаемых челом изображал расслабленность и довольство, так что выгуливались они вполне продуктивно. Мелочь опустошала кондитерские (я же злорадно представлял диатезные мордочки и коварно наказал Эйке всякие некритичные покраснения не лечить). Эйка посетила несколько магазинчиков, в ювелирном даже сам ей сережки — кулончик прикупил, при всем прочем, заслужила.

Ну а в конце нашего променада затащил я компанию в ресторанчик Акимичи, зверски обломав сластолюбивое большинство. Ибо, при всех прочих равных, перетопчутся. Я с ними по всяким местам престранным и нафиг не нужным полдня таскался, а сейчас Хизуми — доно кушать изволит, и не данги всякие премерзкие, а мяско свежезажаренное, что и самим сладкоедам не вредно будет.

Ну а в процессе поглощения затеяла Эйка «личный разговор». Причем, реально, нашла время и компанию, высокомудрая. Нет, я понимаю, общаемся нечасто, но тут сама, стоит признать, виновата. Полчаса разговора вечером никуда её «размножательные планы» не денут. Причем, я не раз и не два пытался «а поговорить?» С сомнительным притом эффектом.

Впрочем, ладно, мелкие — то мелкие, но хотят — пусть слушают, не поймут, так запомнят, а подрастут когда — пригодится сможет. Так что диалог я решил поддержать, а выглядел он так:

— Хизуми — доно, ой нет, Хизуми — сан, — на что я понимающе кивнул, все — таки различать «глава клана», «мой мужчина на улице» и «мой мужчина в постели» стоит, причем ОЯЖ это получше меня должна делать, — а что с нами дальше будет?

— Эйка — тян, а с кем с нами? С нами — кланом? С нами — Удзумаки, главой и медиком? Или с нами двумя, вместе? — на этом мелкие, закономерно уши навострили. Эйка же их то ли не замечала, то ли тоже считала, что разговор вреда «нежной и ранимой детской психике» не нанесет.

— С нами двумя, — глазки опустила, покраснела, вот прям верю в скромницу — смущашку, учитывая, хм, мдя, неважно, вот прям верю, в общем, да.

— Ты — мать моего дитя. Член моего клана, небезразличный мне и нужный клану человек. Пока тебе хочется быть со мной и клану это вреда не нанесет, будем вместе, как мужчина и женщина, — сформулировал я. — Потеряешь желание, возникнет нужда и благо клана — будем думать, что делать.

— А ты… Ну не хочешь… — замялась Эйка, вообще, японские табуированные «разговоры о чувствах и их словесные проявления», из виденных, более всего ударили по Удзумаки и Хьюгам. До смешного, в постели можно все и даже больше, но поговорить о взаимоотношениях — конец света.

— Взять в жены? Я не против, однако несколько рано. И политически, и по возрасту. Шестнадцать лет исполнится, можно и предметно поговорить, что, как и к чему приведет. Но, в целом, я не против, более того, такой вариант мне приятен.

Видно было, что Эйке хочется всяких «Ай — тян» и прочей розовой сопливости, но дурой она не была, и, похоже, поняла меня правильно. Может из «Главы клана и живого вибратора» удастся нормальные, человеческие отношения наладить. Ну а нет так нет, сама решать будет, как себя вести. В браке, если не друг, то ККК, — патриархально злоехидствовал я, — под венец её никто силой тащить не будет.