Исход

Она последовала за ним по широкому темному коридору, затем через еще одни двустворчатые двери. Холод стал ощущаться почти сразу. В следующем коридоре было светлее – благодаря расположенным с регулярными интервалами световым окнам. Ближе к концу коридора Джералд свернул через дверь красного дерева налево, в небольшое помещение – что-то вроде холла, так как и там имелись двери, все на одной стене. Открыв одну из них, он крикнул: «Нянь! Мы вернулись!» – закрыл и вошел через другую в маленькую гостиную, где уже был накрыт к обеду раздвижной стол. В очень маленьком угольном камине горел огонь.

– Здесь чуть теплее, – сказал он. – Есть херес, если желаете. Садитесь у огня, сейчас я принесу.

Пока он отлучался, она осмотрелась. Потолок здесь был очень высокий, стены отделаны крашеными зелеными панелями с окантовкой более бледного оттенка. Камин – из серого мрамора, окно – единственное, высоченное, обращенное во внутренний дворик к третьей башне из розового кирпича; ее венчал купол, стрелки часов под которым застряли на двадцати минутах пятого. На шторах из льняной ткани цвета овсянки с орнаментом из листьев аканта кое-где мелькали детали, вышитые зеленой шерстью, шкаф с застекленными дверцами был забит каким-то собранием томов в одинаковых темно-синих переплетах. Радиоприемник, решетка на передней панели которого имела вид лучей заходящего солнца, помещался на одном из нескольких столиков, расставленных повсюду – возле дивана, возле каждого из двух кресел, в одном из которых она сидела, рядом с большой стеклянной витриной с пыльными птичьими чучелами. «Какое здесь все удивительное и захватывающее, – думала она. – Если весь дом такой же, как эта комната, выбор обстановки для его квартиры будет увлекательным занятием».

Он вернулся с хересом, за ним по пятам шла пожилая женщина в цветастом переднике, с подносом в руках.

– Ну уж нет, мистер Джералд, нечего отвлекать юную леди напитками. Сами знаете, каково носить горячую еду по этим коридорам – ваш суп уже почти остыл. – Она поставила суп на стол и окинула Полли проницательным взглядом. – Доброе утро, мисс.

– Херес можно и в суп подлить, – отозвался он.

– О, как вам угодно, ваша светлость! Птица остывает. Через десять минут принесу.

Когда она ушла, он разлил херес по бокалам и объяснил:

– Вечно она мной командует. Но из лучших побуждений.

– А я уж думала, она скажет вам: «Не умничай».

– На такой упрек я мог бы нарваться, даже если бы просто возразил ей. Нянины привычки живучи.

– Она была вашей няней?

– Да, была. Всегда жила здесь. Почти всю свою жизнь заботилась о нас. Вот еще одно.

– О чем вы?

– Теперь я должен позаботиться о ней.

Суп был из консервированных грибов, оба подлили в него хересу.

– После обеда, думаю, мы пройдемся по дому, – заговорил он. – Здесь есть комнаты, где я сам почти не бывал, и, полагаю, большая часть в ужасном состоянии.

– Видимо, по этой причине продать дом будет непросто.

– Продать? Я не могу его продать. Он завещан мне через какой-то непонятный трастовый фонд, и это значит, что избавиться от него нельзя.

– А-а! – Теперь она поняла, почему у него такой отсутствующий вид. – Может быть, поможет Национальный исторический фонд? – О нем она слышала от Каспара.

– Они к нему и багром не притронутся. Дом не только в кошмарном состоянии, но и сам по себе кошмар.

– И как же вы намерены поступить?

– Не знаю. Зависит от… кое-чего. Еще не решил.

Следующим блюдом была жареная курятина с хлебным соусом, картофельным пюре и брюквой.

– Когда говорят о «чемоданах без ручки», – сказал он, – я думаю, хорошо бы это был и вправду просто чемодан.

– Чудесный обед, – сказала она няне после ломтя бейкуэльского песочного пирога и была вознаграждена улыбкой.

– Как приятно видеть чистые тарелки, – ответила няня.

– Теперь мы осмотрим дом, няня.

– В бальном зале осторожнее, смотрите под ноги. И окна лучше не открывайте. Когда соберетесь пить чай, позовите меня.

– Раз уж мы внизу, отсюда и начнем.