Исход

Повисла тишина, с каждой минутой все более напряженная, пока наконец танцор не услышал со стороны вайты, как он мысленно называл всех светлых эльфов, мирное сопение. Он повернул голову. Девушка спала, укрывшись почти с головой. Золотистые волосы ее разметались по подушке, местами скрадывая лицо. Цветок пухлых губ размеренно подрагивал во время дыхания, на мгновение её пышные ресницы дрогнули, личико исказила гримаса неудовольствия, она медленно стянула с себя одеяло, оголив упругую грудь и плоский, почти втянутый живот, перевернулась на спину и задышала свободней.

Ноэль почувствовал, как тряпки, служившие ему нижним бельем, становятся тесными, и отвернулся. Все же инстинкт размножения — один из главных. Свинцовая, нет, дубовая, как бревно Гордвуда, тяжесть легла на эльфа, на его веки. Он не заметил, как все вокруг погрузилось в черноту, и как в нее провалился он сам.

Солнечный свет скользнул по лицу, проникая сквозь тонкую кожу век апельсиновой теплотой. Сквозь последние остатки дремоты прорезались голоса на улице. Мирилет рядом не было. “Дети не любят спать” — подумал Ноэль, и содрогнулся от двусмысленности этой фразы, доступной только ему.

Как ни странно, в деревни было не так уж много народа. По улицам, конечно, бродили скопления игроков, у стены их дома стояла небольшая группа, но той сотней тысяч, что вчера заполонила всю Гобби, не пахло.

— Где люди? — Спросил он Лаурен, которую нашел на первом этаже за столом, заваленным книгами. На ней была серая рубаха из тонкой ткани и грубые коричневые штаны, заправленные в сапоги. Ноэль впервые видел ее без доспехов.

— Ушли в лес за едой. И за опытом. — Девушка перелистнула страницу.

— Мирилет ты не видела?

Уголок губ замглавы дернулся.

— Ушла вместе со всеми. Она очень слабая. Интересно, как она выживала до сих пор?

— Везло... — Ноэль подошел ближе, — что это за книги?

Лаурен тяжело вздохнула.

— Пособия по садоводству и земледелию. Знаешь, кто такой аграрий?

— Разумеется. И ты собираешься этим заняться?

— Что ты. Я просто их смотрю, из любопытства. Кто-то должен будет проштудировать это от корки до корки. Охота — это хорошо, но нужен хлеб, яйца, молоко. Почти во всех домах есть пристройки с птицей и животными. Их всех тоже надо бы кормить и размножать.

— Но так же нам надо идти дальше. Становиться сильней.

— Это да, но не всем же. Сперва нужно, чтобы большинство игроков получили пятнадцатый уровень, тогда уже Аррелион будет нам не так страшен. Наверное.

— Ты про заброшенные кварталы? — Спросил Ноэль.

— Не только. Правитель. Наверное, не сломайся игра, мы должны были бы попасть к нему на аудиенцию ближе к концу прохождения. Не знаю.

— Мы хотели сходить во дворец, но так и не нашли времени. Дни пролетали слишком быстро.

— Туда не пускают, — Лаурен закрыла книгу, — просто запертые ворота и стена по всему периметру.

— А телепортироваться?

— Ага. Маги не могут перенестись в место, которое не видят. Да и если бы могли, забраться на стену тоже не позволяет невидимая преграда.

— Очень интересно, кто там.

— Может, когда-нибудь узнаем. — Девушка сложила книги ровной стопкой. Переплеты их были старые, корешки местами порвались, но из страниц кривой лесенкой торчало множество закладок, будто кто-то любовно перечитывал каждый вечер любимые места.

Ноэль задумался.

— Что? — Не выдержала Лаурен.

— Что в средневековой деревушке забыла кипа книг по земледелию?

— Ну, мы же не знаем, чей это дом. Он отличается от остальных. Какие тут были НИПы. Жаль, что наши в деревне редко появлялись. Надо будет поспрашивать у игроков, может, кто бывал здесь раньше. А впрочем, какая разница?

— Неужели изначально было предусмотрено, что нас выкинут из города и мы придем сюда?

— Вряд ли. Я думаю, теперь игра кончилась. — Девушка потянулась, — ни дружелюбных неписей, ни квестов. Это больше не игра.

— Предугадать, что моральный облик людей, запертых в искусственном мире, обезобразится, не так уж и сложно.

— Ого, так ты признаешь, что мы в игре? Прогресс.

— А разве я когда-то это отрицал? Я убил столько мобов.

— У тебя всегда такой взгляд, когда с тобой говорят об этом, будто ты делаешь одолжение. Мол, “Да-да, это все игра”, но сам в это не веришь. Думать, что ты убиваешь мобов, а не людей, гораздо легче. Но все равно как-то гадко на душе, правда? — Девушка скривила губы в грустной ухмылке, и Ноэль вдруг почувствовал, как расстояние между ними сокращается. Они познакомились только вчера, а она, казалось, уже готова говорить с ним о чём угодно.

— Ну… Я ведь почти ничего не помню, поэтому точно сказать не могу. Но на 90 процентов уверен, что всё происходящее нереально.

— Не всё… — Тихо сказала Лаурен.

— В любом случае, может быть, ничего мы не выбираем. Я не могу поставить себя на место НИПов. Не могу понять, почему они были настолько злы к нам. Гектора понимаю. Гордвуда понимаю. Но не тех, кто нападал на своих же постояльцев. Не знаю. Как-то я себя странно чувствую.