Исход

Это и так ясно, подумал я. Она волнуется, поэтому говорит очевидные вещи. От осознания этой мысли по моему телу прокатилась жаркая волна. Чтобы не выдать собственного волнения, я перевел взор на лошадей. На обеих висели перекидные сумки, весьма объемные, забитые вещами под завязку. У одной из сумок примостился привязанный скейт — смотрелся он в этом месте удивительно неуместно.

— С тобой еще кто-то?

— Вторая лошадь — заводная. Раньше на ней ездил воевода Вячеслав.

При слове “воевода” Витька вздрогнул, оно навело его на неприятные ассоциации. У воевод Влада и Вячеслава даже имена похожие…

Кира смерила меня взглядом.

— Ты, я вижу, обзавелся рапирой вместо мачете?

Я расплылся в довольной улыбке.

Встряла бабка Марина:

— А вы что ж, назад пошли? Не дошли до Отщепенцев?

Я пристально посмотрел на нее магическим зрением. Иллюзий нет, волшбы тоже. В ее доме и на территории поблизости не “работал” ни один Знак, который уловил бы мой апгрейд вкупе с допартами. Посуда старухи украшена орнаментом в виде Знака Морока, но он в эту минуту не функционировал.

Кстати, посуду ей передал сыночек. Сделана она в деревне Замороченных.

От моего пристального взгляда бабке стало не по себе, хотя она скрыла эмоции, продолжая мрачно пялится на меня.

— Почему не дошли? — улыбнулся я ей. — Дошли!

Старуха не справилась с чувствами, ее морщинистая физиономия вытянулась.

— До… Отщепенцев?

— До них, родимых… Только не Отщепенцы это. А Дети Морока. То есть Замороченные этим Мороком. Он и нас попытался заморочить, да кишка тонка.

У бабки Марины дернулся глаз.

— Что с ним? — бросив придуриваться, прямо спросила она.

Я не мог отказать себе в удовольствии помучить ее долгой многозначительной паузой. Киру наш диалог явно удивил, но она пока не вмешивалась. Витька первым не выдержал, процедил с ненавистью:

— Сдох, Урод! Это мы его убили!

Бабка отшатнулась. Лицо ее изменилось, нижняя губа отвисла, обнажив редкие коричневые зубы. Глаза ввинтились сначала в Витьку, затем в меня. Она будто хотела нас сглазить насмерть. Но я не ощущал потоков волшбы, так что зря она старалась. Тем не менее я демонстративно положил ладонь на эфес шпаги — на случай, если ведьма возжелает наброситься.

Но она не сделала ни единого агрессивного движения. Развернувшись, потопала в дом и с грохотом захлопнула за собой входную дверь.

— Что случилось? — спросила Кира.

Я перевел дух. Сцена вышла неприятная. Наверное, не так надо объявлять матери о смерти единственного сына. Но и Витьку понять можно. Как-то все неправильно получилось…

— Позже расскажу…

Баба Марина сознательно отправила нас в ловушку, после которой мы превратились бы в замороченных рабов, и поступала так, судя по всему, не раз. Но делала это ради сына. Она не виновата, что ее обрюхатили Уроды… А вот люди виноваты, что ее изгнали.

“А почему она в лесу на ночь застряла? — спросил ехидный голосок. — Никто не застрял, а она застряла! Не специально ли, чтобы с Уродами побаловаться? Никто ведь не в курсе, что там стряслось на самом деле”.

Нет, вряд ли молодая Марина захотела побаловаться с Уродами. Здешние жители все, как один, относятся к Уродам с отвращением.

Хотя…

Я мысленно отбросил неуместные размышления на тему межвидового скрещивания, в результате которого, оказываются, получаются дети с магическими способностями и непривлекательной внешностью. Отец Морок, вероятно, уже был стерилен, то есть не мог дать потомство, как и мул — гибрид осла и кобылы, — или лигр — продукт любви льва и тигрицы.

Да, неправильно поступили люди, когда изгнали беременную Марину.

Надо было прикончить младенца сразу после рождения. Не было бы столько страданий.

Поколебавшись, я пошел к избе. Ноги ныли, требовали немедленно прилечь и отдохнуть часиков десять. Сил на боевой режим не хватит, разве что на пять секунд… Если бабка начнет драться, как бешеная волчица, мне не поздоровится… Я буду вынужден бить на поражение.

Бабка сидела в плетеном кресле, грузное тело обмякло, одна рука свисала до пола, и возле пальцев лежал окровавленный ножик для чистки овощей и грибов. Я обошел ее. Горло матери Морока было разрезано. Совсем как у бедной Насти.

* * *

С севера небо затягивали тяжелые сизые тучи, громыхал гром. Подул ветер, пахнущий дождем. Я закончил закапывать неглубокую могилу на последнем издыхании, сил больше не оставалось. Воткнул лопату в рыхлую землю посреди огорода и опустился на бревно.

В Поганом поле законов нет, можно было бы и оставить бабку в кресле, но мы с Кирой засовестились и наспех погребли эту женщину.

Витька не помогал, даже смотреть на мертвую старуху и ее похороны не пожелал. Он нашел в избе тележку, нагрузил ее харчами из дома и вывозил их за изгородь. Кира выпустила коз на свободу, но глупая скотина принялась топтаться поблизости, радостно поедая ботву картофеля. Эту ночь она, скорее всего, не переживет.

Кира, которая помогла мне выволочь грузную старуху из дома, встала у изгороди, разглядывая чучелки.

Я встал и, охая, подошел к ней. Наклонился над чучелками, втянул воздух носом.

“Запомнить растения, как выглядит, запах, все детали”, — велел я апгрейду.

ВЫПОЛНЕНО