Исход

— Возраст.

— Мне тридцать шесть, Юре тридцать два.

— Профессия?

— Маркетолог.

— Юрист.

— Вредные привычки?

— Нет.

— Наследственные болезни?

— Нет.

Перед Винером анкета опросника. На пяти страницах. Вопросы задает по памяти, ответы черкает вслепую. Вопросов много, и они не дошли до конца первого листка, а Антон уже зевнул и полез в сумку за желтыми полосками, и Вадим толкает Юрия, смотри, и тот, толкает в ответ, успокойся.

Желтые полоски значат — новички, их выдают, чтобы лагерные их учили.

— Где ваши родственники?

— Отцы… в смысле, отец погиб. Мама в Ростове.

— Жены, дети?

— Нет.

— Политические взгляды?

— Ну… не знаю, демократы, наверное.

— Каждый за себя.

— Демократ.

— Демократ.

— Миш, хорош, может?

Винер не повернулся.

— Вы не приняты. Не подходите.

— Что?

Миша выставил руку на выход. Богдановы посмотрели на Антона, он сказал:

— Миш, нам мужики нужны.

— Такие нет.

— В смысле?

— Они не братья, а пидоры.

— Да пусть хоть зоофилы.

— А вдруг они СПИД принесли? Здесь дети, вообще-то, — и Богдановым: — уходим!

От дерева клацнул затвором охранник.

— Скоты, — сказал Юрий.

Миша щелкнул кобурой и глухо брякнул о стол пистолетом.

— Следующий.

— Миш, ты нас всех под удар ставишь. Нам. Нужны. Мужики. Ты не понял?

— Вдвоем пришли, — ответил Миша, — а по дорогам детей и баб полно. Не подбирали, самим бы спастись. Не нужны нам такие, Антон.

Этих опрашивали для вида. Шансов у них не было. Тетка была толстой, без дураков, живот как у беременной стиральной машиной. Еще и видит плохо, и чтобы рассмотреть Мишу или Антона, вздергивает веко пальцем. С ней испитой интеллигент за пятьдесят, с мутными глазами.

— Фамилии?

— Меня зовут Шерон, фамилия — Стоун, а это — мой гражданский супруг, Том Круз. Не узнали?

Антон хрюкнул в кулак.

— Не переживай, тетя пошутила. Вера Богданович, а это — Виктор Анатолич Венятин, ассистент.

— Ассистент? А вы кто?

— Магистр экстрасенсорики.

— Экстрасенс?

— Если побыстрее любите.

— Ну, тогда…

— Поколдовать по-волшебному?

Миша пожал плечами.

— Этому не наливать сегодня, вчера хорош был, — она повернулась к Антону, — проблемы с печенью, сердцем и поджелудочной. Проблемы мягко сказано. Хочешь боль сниму?

— Не против.

— Анатолич!

Анатольич порылся в кармане и бросил Антону пузырек с аспирином. Тетка вздела веко и косым глазом уставилась на Винера.

— Артроз? Ногами позже займусь, а сейчас несварение. Что ел-то?

Антон выдал им желтые повязки и повел по аллее в лагерь.

— До конца и налево, упретесь в столовую, спросите Свету. Веселые вы.

— А у нас выхода нет. Мы, когда плачем, страшные.

— Поэтому и пустили. Я вашего птенчика давно срисовал, как он по веткам скакал.

Надо присмотреться, думала Вера. Не так прост. Их очередь подошла вчера, но она пропускала людей, пока Анатолич подглядывал.

Анатолич, маленький и серый, сливался со всем, как булыжник. У забора рядом с КПП рос клен с широкими ветками, и Анатолич забирался на него и смотрел. Час назад спустился и сказал, что черненький три раза бегал в сортир, ковылял быстрее и задерживался дольше; а ко второму приходила девушка и пилила его, а он морщился. Она хотела отобрать фляжку, к которой он прикладывался, он не отдал.

Это была маленькая уловка. Большими пользовались по другим поводам.

Антон пошел домой, извиниться перед Светкой. Он был старше ее в два раза и жалел ее. Девчушка не умела еще справляться с эмоциями, и в отношениях ее штормило. Из-за пустяка могла дуться, или плакать, но так же легко отходила, к счастью.

У дома перехватил Сашка Погодин. Долго не мог сказать, что ему нужно, сильно заикался.

— Нэ… н-н-нэ… — он выпустил со вздохом воздух, как паровоз пускает пар, приложил пальцы к вискам, поднял брови, и с усилием вытолкнул: — н-н-надо д-дальше ехать. Зде-д-десь все уже.

Глаша объяснила Антону, полтора месяца назад Сашка говорил нормально. Потом ранило. Пуля попала в голову, но, слава богу, не пробила череп, а прошла по касательной, содрав кожу на голове слева. Сашка даже не потерял сознания — его хватило, чтобы вскочить в машину и уехать от стрелявших, но с того дня стал сильно заикаться.

Антон поставил его и еще троих с оружием объезжать на «Фальконе» брошенные деревни и собирать в лагерь все, что может пригодиться, продукты, вещи.

— Бензина сколько осталось?

Сашка начал говорить, но в этот раз заикания не победил; отчаявшись, показал на пальцах пятерку и ноль.

— Последний рейс сегодня, — сказал Антон. — Езжайте к Кармазину, в яшинскую сторону не суйтесь.

Хлопнул Сашку по плечу, пошел домой.

Странно — они никогда не обсуждали, кому чем заниматься. Сложилось само. Антон и Бугрим отвечали за безопасность, оружие, и оборону. Винер с Карловичем ведали беженцами, запасами и приемом в лагерь. Гостюхин натаскивал молодежь — учил драться, стрелять, орудовать ножом. На Игната упала вся хозяйственная махина — люди под его руководством клали печи и рыли выгребные ямы, валили лес и окружали лагерь рвом, и он спал не больше шести часов в сутки, но ему так было лучше.