Исход из Длинного Солнца

— Он считает, что ваш дирижабль разбился или, каким-то образом, сбился с курса. — Майтера Мята мрачно посмотрела на Сиюф. — Естественно, что она так не сказала, поэтому генералиссимус Узик и я думаем, что она играет в какую-то игру, хотя советник Потто получил донесение, намекающее на поломку. Сейчас мне кажется, что он может быть прав. И это крайне неудачно.

— Но мы в любом случае собираемся разрешить вам уйти, — сказал Потто Сиюф. — Ну разве мы не милые? — Он прыгнул со своего стула, подошел к двери и крикнул:

— Пусть войдут!

Солдат открыл дверь; вошли Фиалка и вторая Сиюф, причем Фиалка держала вторую Сиюф за руку. Открыв рот, она с изумлением уставилась на первую.

— Ты можешь идти, моя дорогая юная шлюха, — сказал ей Потто. — Мы не хотим тебя задерживать, хотя, я уверен, многие бы не отказались. Садитесь, генералиссимус. Через полсекунды я сяду рядом с вами.

— Чтобы я села рядом с этой био? — высокомерно спросила вторая Сиюф. — Мне это не нравится. Вы сказали, что пошлете меня в орду. Когда?

— Вы убежите, — объяснил Тритон первой Сиюф. — Или, скорее, она.

* * *

— По мне так слишком много колдовства. — Хадаль рухнула в одно из черных кожаных кресел кокпита. — Слишком много в вашем городе, и слишком много на нашем дирижабле, когда вы здесь. Дома говорят, что вы все колдуны, но я это игнорировала. А теперь вижу, что должна была слушать в три уха. Вы колдун, кальде, и я бы назвала вас главным колдуном, если бы не видела старика, сидевшего между нашей генералиссимус и генералом Саба.

— Она имеет в виду Его Святейшество, — сказал Шелк Гиацинт; восхищенный и полный благоговения, он пытался увидеть сразу все. — Как в оранжерее…

— Плох вещь, — каркнул Орев, а Клещ, сидевший на руках Гиацинт, выгнул спину:

— И ты блох спиц![63]

— Остановились три мотора. — Хадаль мрачно уставилась на ближайший стеклянный прямоугольник, за которым виднелись убегающие облака; через них просвечивал усеянный камнями песок. — Чего вы хотите? Чтобы мы сдались? Сначала я застрелю вас и попробую пересечь пустыню.

— Тогда мы не хотим, — заявила Гиацинт.

— Мы не хотим в любом случае, — сказал Шелк, — и я не колдун; истина в том, что я больше и не авгур — и безусловно не чувствую себя им.

— Генерал Саба как-то сказала мне, что вы прочли о приближении нашей орды в кишках овец. Будете отрицать?

— Нет, хотя это не полная правда. Отрицать — напрасно тратить время, так что вы можете так считать, если вам хочется. Пять моторов по-прежнему работают. Разве их недостаточно, чтобы держать нас в воздухе?

Штурман оторвалась от своих карт и подняла голову; потом опять вернулась к ним; Хадаль показала на потолок:

— Моторы нужны не для того, чтобы держать нас в воздухе — это делает газ. Мы потеряем все моторы?

Шелк задумался:

— Не могу этого обещать. Но надеюсь.

— Вы надеетесь!

— Нет стрелять, — нервно посоветовал Орев Хадаль. — Хорош муж.

— Именно это я и планировал. — На мгновение Шелк разрешил своим глазам насладиться красотой Гиацинт. — Больше всего я опасался, что в результате моих действий может погибнуть Гиацинт; однако я надеялся, что этого не произойдет, и очень рад, что обошлось. Ради нее я предал своего бога и ужасно боялся, что он может наказать меня за это.

Она взяла его руку и прижала ее к своему теплому бедру.

— Ради меня ты предал Внешнего? Я никогда не просила тебя это сделать.

Хадаль повернулась к пилоту:

— У нас еще есть пять?

Пилот кивнула:

— Да, но с пятью мы не сможем лететь против ветра, сэр.

— Разве мы не летим на юг? — спросила Гиацинт. — Разве ветер не несет нас к Тривигаунту? Кто-то говорил, что вроде несет.

— Нас действительно несет на юг, — жестко сказала ей Хадаль, — но не к Тривигаунту. Час назад, прежде чем остановился первый, мы повернули на восток.

— Берем курс на северо-северо-запад, сэр, — доложила пилот.

Клещ, высвободившийся из объятий Гиацинт, встал на задние лапы и погладил Хадаль по колену.

— Дверь Щёлк, педи. Щёлк ложет дать кто пороша.[64]

— Он говорит, что вы можете доверять моему мужу, — перевела Гиацинт. — Он прав, конечно, и я не думаю, что вы должны обращать слишком много внимания на слова моего мужа о предательстве бога. Он — о, я даже не знаю, как это объяснить! Он всегда ругает себя за то, что совершает неправильные поступки. Он извиняется, что держит меня слишком сильно в то мгновение, когда я бы хотела, чтобы он держал меня еще сильнее. Ясно?

— Похоже, ваш катахрест — оракул нашей богини, так что я без колебаний доверяю ему. Это так?

— Я бы так не сказала. — Гиацинт села. — Однако могла бы, если бы решила, что вы в это верите. Могет быть, так оно и есть, и она говорит с нами через него.

— Эхо зерно[65], — воскликнул Клещ.

Шелк улыбнулся:

— Мне кажется, генерал Саба больше не является капитаном дирижабля. Где она?

— В своей каюте, и ее сторожат три трупера. Я не спрашиваю, как вы свели ее с ума. Я уверена, что вы не ответите.