Исход из Длинного Солнца

— Не я, — сказала ему Саба. — Этот приказ отдала не я.

— Я и не думал, что вы.

— Но вы вступили в переговоры с врагом, не известив нас. Если… — Голос Сабы сорвался, и Орев сочувственно каркнул.

— У нас всех есть свои печали. — Шелк разрешил зеленой занавеске опуститься. — Я не прошу вас смягчить мои, но, быть может, я в состоянии облегчить ваши. И я попытаюсь. Что вы собирались сказать?

— Я начала говорить, что дома попытаюсь замолвить за вас слово, вот и все. Как только мы вернем себе корабль, мы захватим вас в плен. Даже если Сиюф еще не правит вашим городом, она будет, и очень скоро. — Саба холодно хихикнула. — Потом я вспомнила свое положение. Я забыла о нем, разговаривая с этой девочкой. Я — сошедший с ума генерал, который направил дирижабль на восток вместо того, чтобы лететь домой. Хадаль сказала чиновникам из Военного министерства, что я сошла с ума. Они решили, что я предательница и она покрывает меня.

— Вы вовсе не сошли с ума, — сказал ей Шелк. — В вас вселялась Мукор, по моей просьбе. Она одержала вас во время ужина в моем дворце. Остальные должны были сказать вам об этом — особенно майор Хадаль, потому что она подчиняется непосредственно вам.

— Не хочу и слышать эту чушь. Хадаль вы тоже взяли в плен?

Шелк потряс головой.

— Она вместе с большинством птеротруперов атаковала караван. Это дало возможность Гагарке, Мурсаку и их друзьям победить остальных.

Крапива подняла игломет.

— Мы тоже сражались, Рог и я. Мы уже сражались с прыгунами под командованием генерала Мята, но большинство людей Гагарки раньше не сражались. И никто из женщин. — Повернувшись к Сабе, она добавила: — Ваши птеротруперы хороши, но наши прыгуны — лучше. Их невозможно запугать.

— Я уверен, что ты считаешь себя достойной похвалы, — сказал ей Шелк. — Я, к сожалению, нет. Гиацинт выбила игломет из руки пилота и оглушила ее. Я подобрал игломет и прицелился, чувствуя себя как последний дурак. Я не мог стрелять из опасения, что попаду в Гиацинт, но с иглометом в руке я вообще не мог понять, что должен делать. Потом кто-то начал стрелять, по кокпиту полетели пули, и только благодаря милости какого-то бога нас не убило, ни одного из троих.

Шелк замолчал, думая:

— Могу ли я поблагодарить вас, генерал, за ваше доброжелательство? Я должен и благодарю. И, конечно, я присмотрю за тем, чтобы с вами обращались как можно лучше.

Саба пожала плечами:

— Этот мужчина, Гагарка, сказал, что я могу остаться здесь, он не возражает. И вас едва не застрелили мои тюремщицы. Эта девочка нравится мне больше.

Она какое-то время молчала, и Шелк поймал себя на том, что слушает приглушенное гудение моторов.

— Кальде, мои птеротруперы сражались на стороне Мяты, когда мы только прилетели в Вайрон. Мы сражались вместе с вашей гвардией за то, чтобы освободить вас из того загородного дома. Если бы я сказала, что собиралась заступиться за вас, когда мы улетели из Вайрона, вы бы поверили мне?

— Конечно.

— Нет, я не собиралась, но была должна. Я думала только о том, чтобы прикрыть собственную задницу. Велика важность!

— Не мучьте себя, генерал, прошу вас. — Шелк опять откинул занавеску, служившую каюте дверью. — В задней части второй гондолы есть люк, ведущий на крышу. А в этой?

— Конечно. Я покажу вам, если девочка не возражает.

— Нет необходимости. — Шелк шагнул назад и дал занавеске опуститься.

Скатанная веревочная лестница, привязанная к потолку, отмечала место люка. Потянув за шнур, Шелк спустил лестницу. Легкий деревянный люк оказался закрыт на простой держатель из веревки и деревянного гвоздя. Высвободив гвоздь, Шелк откинул люк и вскарабкался на открытую пустую палубу.

Орев, с радостным криком, взлетел с плеча, пронесся над гондолой и улетел так далеко от корабля, что близорукие глаза Шелка с трудом видели его парящий, крутящийся в воздухе силуэт.

Шелк, намного более осторожно, последовал за ним, пока не оказался на полукруглом носу гондолы; носки его истертых старых ботинок, заменить которые он так и не нашел времени, нависли над манящей пустотой. Он посмотрел на них так, как будто никогда не видел их раньше, заметив новые и странно маленькие трещины в их коже, а также то, как они облегали ноги. Кроме того, левый ботинок стоял на медном гнезде, вделанном в палубу. Предположительно для флагштока, который вставляли сюда, когда дирижабль участвовал в военных парадах в Тривигаунте.

Еще вероятнее, что похожие гнезда окружали всю палубу. Легкие шесты должны были поддерживать веревочные ограждения, которые использовали в то время, когда здесь стояли высшие сановники — женщины в роскошных мундирах с орденами махали руками народу внизу.

Сама Рани, не исключено, стояла на этом самом месте.

Он вспомнил, как хотел, чтобы на дирижабле подняли флаги, сигнализируя о приближении орды Сиюф. Сигнальщик (который, вероятнее, был бы сигнальщицей) должен был стоять здесь и наблюдать за горизонтом через подзорные трубы, а потом поднимать и опускать флаги на один из тех огромных тросов, на которых висела гондола. Ниже их…