Исход из Длинного Солнца

Он так и сделал, поцеловав Гиацинт ухо и заднюю часть шейки, а когда она подняла к нему лицо, то и губки.

— Сил! Товый милуй[33]. — Маленький катахрест причмокнул, нечто среднее между поцелуем и визгом.

Третий поцелуй никак не мог закончиться. Наконец Гиацинт оторвалась от него:

— Вытри лицо. Я тебя всего забрызгала соплями.

— Слезами. — Шелк вынул платок.

— О-обеими. Я так плакала, что у меня потек нос. Не думай, что я не умею плакать красиво, когда з-захочууу!

— Мил педи, хвать! Поп![34]

— У меня было несколько вещей, о которых я думала, и вот все исчезло. Знаешь, что у меня было, когда я ушла из д-дома?

Он покачал головой.

— И что? — сказал он, сообразив, что она не увидела жест.

— Два платья, которые сшила м-мама и ее зонтик. Больше у нее н-ничего не было, вот она и дала мне это. Большой зеленый зонтик. Много лет я хранила его и сейчас не знаю, что с ним произошло. В-вот то, что у меня есть. Одежда, которая на мне, платье, которое Орхидея пообещала выстирать, Клещ и одна карта. И я должна ей семь. Это слишком много, я на столько не взяла, но что я могла ей сказать?

— Что заплатишь позже. — Шелк встал. — И ты можешь сказать ей это опять.

— Т-т-ты все знаешь… — Приглушенные рыдания. — Ты-то учился, на самом деле. Слушай, я еще не оплакала это все. Я п-п-поплачу больше… немного б-б-большеее…

— Поп![35]

— Сегодня ночью. Прежде чем пойду спать. Я привыкла плакать перед сном, и когда сплю, и-иногда. Что это, ради Фелкс!

— И что там? — поинтересовался Шелк.

— Встань у двери. Закрой ее за собой. Не спрашивай, просто сделай это. Быстро.

Он так и сделал, и услышал, как кто-то громко зовет в темноте:

— Клещ? Клещ, ты еще здесь?

— Вонзи Клеш на пуки![36]

— Хорошо, только перестань тянуть меня за юбку.

— Нес жесть[37].

— Я тебе рассказывала, почему купила его? Могешь опять открыть дверь. Я собиралась пожертвовать его Киприде и попросить ее вернуть мне тебя.

И опять у Шелка не нашлось слов.

— Рынок был закрыт, но некоторые парни, продающие животных, там всегда; я дала карту сторожу, и он разрешил мне войти и взять Клеща. Парень сказал, что говорящие животные — лучше всего.

— И мне так говорили — тот же самый продавец, я уверен.

— Я повязала ему веревку на шею и держала, пока искала свои вещи. Иногда держала ее зубами. А когда начала плакать, поставила на нее ногу, но он вырвался. Она то ли развязалась, то ли перетерлась там, где он ее укусил.

— Нес бес[38].

— Да, ты не убежишь, я знаю, но и ты знаешь, что я собиралась делать, потому как молил меня не делать. — Повернувшись к Шелку, Гиацинт добавила: — Тогда все шли к большому мантейону на холме, и я пошла.

— Понимаю.

— Но когда он освободился, он не сделал копыта. Почему, Клещ?

— Плыть с педи[39].

— Да, я так и усекла, — и она опять обратилась к Шелку: — Я знаю, что ты по-настоящему религиозный. Я-то нет, но ты могешь меня научить.

Он не смог отделаться от мысли, что было бы лучше, если бы она поучила его.

— Я далеко не самый лучший учитель, но попытаюсь, если ты хочешь.

— Ты сказал, что мы пойдем к Пролокьютору, когда закончим здесь. Если для меня, мы не обязаны.

Он улыбнулся:

— Ты уже не собираешься принести Клеща в жертву?

— Только если ты захочешь, чтобы я это сделала.

— Нес![40] — запротестовал Клещ.

— Не вижу в этом смысла. — Что-то большое и мягкое прижалось к ноге Шелка; он пошарил в темноте, но там ничего не было. — Ты хочешь, чтобы я тебя учил. Я обнаружил, что наши дары почти не влияют на богов. Когда они дают нам то, что мы просим… — Мягкое давление возобновилось, едва не сбив его с ног.

— Что там?

— Сначала я сам удивился, но потом понял. Орев пытался рассказать мне о них в холле, и я должен был догадаться, что, когда он улетел в первый раз, я слышал именно их. Мукор называет их рысями. Один из них сейчас в комнате, вместе с нами.

— Они похожи на летучих мышей? — спросила Гиацинт тревожным голосом.

— Это коты.

— Ой… кто-то коснулся меня. Большой, как большая собака.

— Он и есть; нет смысла описывать их — увидишь сама. — Шелк заговорил погромче: — Мастер Меченос, принесите вашу свечу, пожалуйста.

— Не те ли это большие коты, которых талос выпускал по ночам? — На этот раз в голосе Гиацинт прозвучал испуг.

— Ими управляет Мукор — для себя и для нас. — Шелк попытался говорить уверенным тоном. — Как мне представляется, этот хочет, чтобы мы привезли его во дворец кальде, туда, где она.

Ему ответило приглушенное мяуканье, слишком глубокое и звучное, чтобы исходить от Клеща.

* * *

Абанья осмотрела заведение Рысака — пусто, не считая старика, спавшего за столом, и толстяка, мывшего глиняные кружки.

— Бармен?

— Да, сестра. Хочешь выпить?

Она покачала головой:

— Обычно ко мне обращаются «полковник». Так как мне кое-что нужно, ты можешь называть меня «сестра». А когда ты захочешь от меня что-то, называй меня «полковник». И тогда ты это получишь.

Толстяк поднял голову.

— Эй, сестра, я буду называть тебя полковник, прямо сейчас.

— Хотя я так не думаю. У тебя есть клиент по имени Тур.

— Пара, точняк, — сказал толстяк. — Три, зуб даю, только один в ямах.