Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)

Когда четыре года назад выпускница Колдомедицинской школы Венского университета приехала вместе со своей неожиданной работадательницей в Англию, она, верно, не думала, что задержится здесь надолго. Но прижилась, втянулась в жизнь как волшебного, так и магловского Лондона, стажировалась в больнице св. Мунго и поступила на медицинский факультет магловского университета. А еще завела друзей и любовника, который уже дважды предлагал ей выйти за него замуж, но главное, она прижилась в доме на улице Пэлл-Мэлл, сдружившись со своей покровительницей графиней Готска-Энгельёэн. Все эти годы она следила за здоровьем девочек Энгельёэн, а затем и Максимуса, присматривая по мере возможности за самой Анной, раны которой, вернее, последствия этих ран были отнюдь не безобидны даже сейчас спустя десятилетие после того памятного боя в Хэллоуин 1981 года. Но такой задачи, как сейчас, она еще никогда не решала. Это был высший класс колдомедицины, но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Вот она и впряглась.

Работала Малин долго, кропотливо и, как ни странно, это звучит, вдохновенно, и закончила волховать только на рассвете, несколько раз обратившись при этом к помощи Анны. Иногда ей просто не хватало магического резерва. К тому же чары, которыми она пользовалась, относились к так называемой высшей колдотерапии, и отнимали массу сил. Так что, устала она смертельно, но работой своей явно осталась довольна.

— Состояние стабильно, — отчиталась Малин, закончив работу. — Теперь только покой и укрепляющие зелья. Прогноз положительный. Через неделю встанет и сразу же сможет колдовать. Но сейчас она в лечебной коме и очнется тогда, когда организм сочтет возможным…

— Спасибо, Малин, — поблагодарила Анна, отходя в угол и закуривая сигарету. Она находилась в ужасном нервном напряжении. Спасибо еще, что руки не дрожали, или истерика, не приведи господь, не началась. Поэтому сигарета сейчас показалась ей хорошим выходом из положения, тем более что ни успокаивающих зелий, ни алкоголя она себе в этот момент позволить не могла. А дым… На то и магия, чтобы табачный дым сразу же собирался в «струйку» и уходил в каминную трубу.

— Спасибо! — повторила она, затянувшись. — Даже не знаю за что больше. За то, что ребенка вытянула или за то, что хорошую весть принесла. Глупо?

— Ничуть, — покачала головой целительница. — Главную работу, как я понимаю, сделали вы с Эрми. Эрми у нас, вообще, умничка. Стабилизировала и провела первичную реанимацию. В Мунго многие стажеры на такое не способны, но тут кровь и воспитание. Впрочем, твоими действиями я поражена ничуть не меньше. Ты же боевик, а не военно-полевой колдомедик. Но сделала все по уму, и этим спасла ребенка и мне работу облегчила.

— Кстати, — добавила вдогон, — на ней еще какие-то ошметки проклятий висели, я все сняла.

— Тогда, иди отдыхай, а я с ней посижу. — Анна выбросила окурок в пламя камина и, пододвинув с помощью беспалочковой магии кресло, села рядом с кроватью. Посидела с минуту, чувствуя, что ей чего-то не хватает. Потом поняла, покачала головой и, взяла Изи за руку. Рука дочери ее сразу же успокоила, а еще через пару минут в спальню Изабо просочились Эрми с Лизой. Постояли рядом, глядя на сестру, потом сели на ковер у ног Анны.

— Она будет в порядке, — успокоила она девочек.

— Мы знаем, — ответила Эрми. — Поговорили с Малин.

— Хорошо, — чуть кивнула Анна. — Хорошо, что уцелели… рассказывайте!

Рассказ длился больше часа, за окном уже рассвело, когда Лиза вставила своих пять кнатов, рассказав, как Эрми «заклеила» ей порез и напоила «Кроветворным» и «Стимулятором».

«Вот и не спится, — поняла Анна. — Дозу, небось, лошадиную приняли. Плюс на нервах».

— Вы… Даже не знаю, что сказать, — покачала она головой. — Сказать, что зря рисковали, не могу, жизнь другу спасли, но хвалить, вроде, тоже не за что. Могли все погибнуть. Остальное, надеюсь, сами понимаете.

Они понимали. А она посмотрела на часы. Было уже почти шесть. То есть, утро наступило, и скоро должны были начать появляться визитеры.

«Часов с восьми, надо полагать…»

— Идите спать, — сказала вслух. — День предстоит длинный. Следователи придут, авроры, Дамблдор со своими сучками…

Детей она не стеснялась, и обычно говорила то, что думает, отнюдь не фильтруя базар. Но и они знали, что не все, что слышат от мамы, можно воспроизводить при чужих.

— Ты иди, Эрми, — кивнула, вроде бы соглашаясь с ней, Лиза, — ты тоже, мама. Я посижу с Изи до десяти. В десять Эрми меня сменит, ведь так, Эрми?

— Так, — Эрмина даже спорить не стала, знала, что бесполезно. Упрямство Лизы являлось скорее природным явлением, как холод зимой, чем качеством личности или чертой характера.

— Никому здесь сидеть не надо, — вмешалась Анна. — Изи сейчас в лечебной коме. Она все равно…

— Иди, мама, — перебила ее Лиза. — Мы этот вопрос решим с Эрми. — Днем все равно образуется пауза, тогда сменишь кого-то из нас. Но мы ее одну не оставим. Родная кровь — не водица, знаешь ли!

«И это при том, что, если они и родня, то очень дальняя. Через Блэков».