Исход. Первый пояс

– Сейчас я заставлю тебя всем сообщить правду. – шепнул уже только мне: – А потом выведу на чистую воду и Флета. Невовремя он решил сменить сторону.

Я же глядел на Дормата через прорези маски и решал: убить его или сделать верным себе? Нет. Считай он, что я чужак, это имело бы смысл. Но Дормат, как и все на площади, уверен, что я принадлежу Ордену. Сейчас важнее, что амулет заставит меня ответить на вопрос, ответа которого я не знаю?

А между нами уже ввинтился запыхавшийся парень с открытым ларцом, в котором лежали знакомые треугольные амулеты. Дормат выхватил один, протянул мне на ладони:

– Кто прислал тебя в город? Говори!

Маска скрыла мой выдох. Лучше бы спросил моё имя, Дормат. Глупый вопрос. Когда-то Орден основал человек, чьё имя сменилось безликим: Магистр. С ним было четыре его ученика: Ирал, Тумас, Цориут и Вилар. Кто, как не Тумас, старейшина и хранитель Ордена, задумал привести меня в город, послал Лиору и Тортуса, придумал план с сектантами? Я положил свою руку поверх амулета и громко сообщил всем:

– Старейшина. Я действую во благо Ордена и по личному приказу старейшины.

Амулет рассыпался. Дормат побелел, словно полотно, беззвучно хватая ртом воздух. А я приказал, не дожидаясь когда он опомнится:

– Именем Магистра! Мы должны отыскать предателей в Ордене, очистить его от них. Приказываю – взять оружие и выстроиться рядом со стражей.

Площадь слитно ухнула:

– Слушаемся, старший!

Дормат пошатнулся, а я решил не останавливаться:

– Вы много о себе возомнили за эти годы, Дормат. Моя очередь проверять, не предали ли вы Орден.

– Что? Но… – несколько мгновений Дормат растерянно открывал и закрывал рот, затем выпалил. – Я комтур! Почему ты не слушаешься меня?

Снова глупый вопрос. Я, всего лишь внешний ученик Ордена, хмыкнул:

– Иногда ранг это последнее, что важно. Меня послал старейшина Цориут очистить Орден от грязи.

Дормат попятился, оглянулся в поисках поддержки:

– Как ты смеешь поносить Орден?

– Магистр ведёт нас сквозь тьму сомнений, но разве ты это он? – не дождавшись ответа, я надавил. – Ты Магистр?

– Н-нет! Но и ты не он!

– Значит, всё дело в силе, старик, – впервые я позволил себе пренебрежение, глядя на осунувшегося, на глазах постаревшего Дормата. – Мне, действующему во благо Ордена верят все эти люди, – моя рука обвела площадь, – а кто остался с тобой? Не потому ли ты предал Орден, что затаил обиду на него, купился на чужие посулы?

Дормат снова побелел, нервно дёрнул себя за бороду, огляделся и прошептал:

– Что ты несёшь? Никого я не предавал.

Я усмехнулся, прошептал в ответ:

– Поверят ли тебе те, кто твоей волей глотал поддельные зелья, покалечив свои меридианы, и навсегда застыл на пути к Небу?

– Какого…

Крик Дормута осёкся, когда в моей руке оказался один из амулетов, я вытянул ладонь вперёд и громко потребовал:

– Опусти руку сверху и поклянись, что не знал о воровстве возвышалок у учеников нашего Ордена.

И Дормат отступил. Едва на пядь, но отступил, заставив площадь взорваться потрясёнными возгласами. А я увидел, как впервые моргнули символы в его Указах. Сразу три или четыре. Выходит, старик опытен в обмане себя и Указов. А я теперь точно знаю, что он знал о возвышалках, был замешан. Подлец.

Не сдерживая злобы, приказал:

– Хтирой, заставь Дормата свидетельствовать на амулете Правды.

Попечитель вздрогнул, несколько раз перевёл взгляд с меня на Дормата, несмело шагнул, замерев на миг, когда тот заверещал:

– Стой! Я твой комтур. Я комтур Ордена!

Но ничего не произошло. Не знаю было ли что-то раньше в Указах о разнице в рангах и приказах, но сейчас тех Указов просто не существовало. Хтирой вдруг нехорошо усмехнулся и в два шага оказался рядом с Дорматом, свистнул меч, вылетев из ножен. В горло комтуру упёрлась сталь, заставив того поперхнуться новым криком. Хтирой прошептал:

– Ну? Ты будешь отвечать на амулете или мне просто убить тебя, предатель?

– Нет!

Все на площади увидели, как дёрнулась рука Хтироя, а шея комтура окрасилась кровью. Он что, от страха потерял разум и не сумел даже использовать Покров? Ничтожество. Площадь загудела, а Дормат, над головой которого всё чаще стали вспыхивать символы Указов, испуганно заверещал:

– Стой, стой! Не нужно амулета. Я скажу. Да, да! В Школе забирали часть возвышалок. У тех, кто ничего не мог достичь и лишь зря потратил бы зелье.

Мне даже не нужно было ничего спрашивать, Хтирой всё делал за меня. Голос его звенел насмешкой:

– И кто определял достойных? Ты?

– Нет. Нет! Я просто говорил сколько…

Дормат осёкся, а Хтирой закончил за него:

– Сколько зелий хочешь получить в этот раз. Скольких хочешь лишить будущего. Школа? Их сейчас три. Ты что, теперь говоришь число втрое больше?

Я покачал головой, видя, как успокаиваются Указы Дормата. Хтирой всё же неверно обвиняет. Он упускает главное. И я вмешался, повторив его же слова, но чуть по-другому:

– Что я слышу? Сам комтур обучения, тот, кто отвечает за развитие талантов Ордена, действовал ему во вред? И он признаёт это сам, без давления и амулета Правды?

Дормат испуганно выкрикнул:

– Нет! Я же не сам…

Но я не собирался его жалеть: