Исход (СИ)

Он на мгновение задумывается, вспоминая, что решено, потом пожимает плечами:

— Насчёт продовольствия — ничего. Ни разу не поднимали этот вопрос. А вот по рабочим — пока решили оцепить их кварталы, и не выпускать за пределы гетто. Пока они не выдадут всех, кто принимал участие в организации бунта.

— Глупо. Причём — вдвойне глупо. Потому что жителей и армию надо кормить. И рабочих тоже. А ещё — сделать так, чтобы они зарабатывали и могли потратить деньги на еду. И не только. Людям надо одеваться, развлекаться, и быть уверенными в завтрашнем дне. Тогда Русия твёрдо станет на ноги скоро восстановит былую мощь. Естественно, только если останется единой страной и под единоличным правлением.

Рарог вздыхает:

— Михх… Ты столько всего сказал… И ведь всё по делу. Просто голова пухнет от мыслей.

— Если она у тебя начинает распухать сейчас, то что будет дальше?

Он машет рукой, с тоской глядя в окно, кстати, уже открытое. Затем поднимается:

— Пойду. Дел невпроворот. Будем искать выживших полицейских.

Киваю в знак согласия.

— Это сейчас самое первое, что ты должен сделать. И намекни своим генералам, что обыватели хотят есть.

— Обязательно. У нас, у армии, тоже ведь продуктов в обрез…

— Угу. А думаешь, голодные солдаты будут за вас? Скорее, они дезертируют и организуются в банды, которые начнут грабить всех и вся…

Парень бледнеет и торопливо отдав честь, буквально убегает. Теперь можно чуть расслабиться…

— Горн! Горн!

Звоню я в колокольчик. Спустя некоторое время слышу торопливые шаги.

— Да, ваша светлость?

— Нужно послать кого-нибудь из парней походить по окрестности. Поискать рынок. Такие наверняка появятся. Ничего не покупать. Просто походить по такому, посмотреть, чем торгуют, и на что, на какие деньги, или вещи.

— Сейчас, ваша светлость?

— Нет. Завтра, после того, как все поедят. И пусть оденется попроще.

Мажордом кивает. Потом спрашивает:

— Ужин подавать, как обычно?

Гляжу на часы — у меня есть ещё тридцать минут.

— Да. И извести дам, чтобы не опаздывали.

— Обоих, ваша светлость?

Он кривится, кося глазами в сторону комнату Хьямы. Киваю.

— Да. И пока всё. Мне надо работать.

Старик спохватывается, хотя у него на языке явно вертится вопрос, не собираюсь ли я завести себе любовницу. Молча уходит, я запираю дверь на засов, достаю рацию и, дождавшись ответа Метрополии, перегоняю запись нашей беседы с Петром. Чего пережёвывать зря одно и тоже, когда компьютер всё записал. Получаю квитанцию, подтверждающую, что файл принят полностью, выключаю аппаратуру, убираю лишнее. Впрочем, беру с собой планшет. По пути в столовую заношу его в спальню, и когда выхожу, натыкаюсь на Хьяму. Океанка медленно бредёт по коридору, опустив голову, и явно напряжённо размышляя о чём то. Ну, это её проблемы. Меня они волнуют меньше всего. 'Свобода' вышла из порта и двигается к Паневропе. Скоро придётся добираться до назначенного мне порта, и везти мадам диверсантку. А дальше наши пути разойдутся. Надеюсь, навсегда. Остаётся баронесса и её дочь. Несчастный ребёнок. Впрочем, думаю, у наших врачей найдётся, чем её вылечить. Только вот стоит ли везти Аору к нам? Пока не знаю. Но время ещё терпит… Внезапно Хьяма, идущая впереди меня, оступается, и я едва успеваю подхватить её под локоть.

— Спасибо.

Благодарит она, а я едва успеваю сохранить прежнее выражение лица. Потому что если бы всё было естественно, она не смогла бы удержаться и поблагодарила бы на океанском наречии. Хотя, может, их специально тренировали, чтобы не было таких проколов. Но надо за ней приглядеть…

…Ужин проходит в молчании. И, скорее всего, из-за присутствия океанки. Юница молчит, но её глаза поблёскивают. Не знаю, что наговорила ей мама, но девочка явно ждёт окончания ужина с нетерпением — чем дядя эрц собирается её развлечь? Наконец трапеза заканчивается, уже вошедший в традицию кофе, и моя обязательная сигара. Едва я выкидываю окурок в камин, как Юница выбегает из своей комнаты и спешит ко мне. Следом, скрывая нетерпение, появляется и Аора. Хьяма уже у себя, наверху. Поднимаюсь с кресла:

— Идёмте, дамы.