Исход (СИ)

— Я не стану возражать, если девочка будет называть меня папой. Главное, чтобы она говорила. Как можно больше.

Её плечи опускаются ещё больше, дверь закрывается. Ну а я — в душ… Все собираемся на завтрак. Хьяма, как ни удивительно, вовремя. Юница весело болтает ножками и делится впечатлениями, что заставляет океанку открыть от изумления рот.

— Этот котик такой глупый! Такой глупый! А мышонок очень хитрый, правда, мама?

— Да, милая…

Похоже, что баронесса взяла себя в руки, потому что ведёт себя за столом довольно естественно. От неё, что интересно, пахнет не парфюмом, как обычно, а обыкновенной чистой водой, как всегда от человека после ванны. Значит, она успела принять душ. Присмотревшись, замечаю, что её волосы ещё влажные. Платье, кстати, опять другое. Интересно, сколько их в её гардеробе, и сколько чемоданов притащил ко мне в особняк слуга…

— Господин эрц, иногда животные разговаривали. На каком языке? Вашей страны?

Киваю.

— Да, госпожа. Просто фразу столь коротки, а вы все были столь заинтересованы, что я счёл возможным не переводить междометия на русийский, чтобы не отвлекать вас от зрелища.

— Папа Мих, а ты нам покажешь вечером что-нибудь ещё?

— Конечно, доченька. Только на этот раз немного, договорились? Чтобы ты спала у себя в комнатке.

Юница обиженно надувает губки, но тут же вновь весело улыбается:

— Хорошо, папа Мих!

Оборачивается снова к маме:

— Сегодня будем смотреть ещё, мамочка!

Аора не может справиться с эмоциями, и тоже улыбается, несмотря на свою задумчивость. Дзинь! Чашка падает на пол, звеня и подпрыгивая, потому что она небьющаяся с Земли подпрыгивает по деревянному паркету. Хьяма переводит взгляд с баронессы на меня и обратно:

— Папа?!

— Да! Дядя эрц разрешил мне называть его папой!

Океанка мрачнеет, бросает злой взгляд на баронессу, заливающуюся краской. Затем снова смотрит на меня, желая что-то сказать, но сдерживается. Правда, спустя пару мгновений интересуется:

— Простите, господин эрц… Не могли бы вы прояснить сложившуюся ситуацию? Я слушала весь разговор за столом… У вас есть дрессированные животные?

Мама с дочерью переглядываются между собой, потом прыскают от смеха. Юница с трудом, поскольку заливается смехом, поясняет:

— У папы живые картины. Как фотографии, или альбомы. Только там они двигаются, и разговаривают. Жаль, что непонятно. На папином языке.

…Ого. Девочка уже опустила моё имя. Просто 'папа'. Но каждый раз, когда она это произносит, по моему телу пробегает волна нежности к ней…

— Как это возможно?!

Девушка явно не верит услышанному. Ладно. Чёрт с тобой, золотая рыбка.

— Я приглашаю и вас вечером на просмотр, Хьяма. Чтобы вы убедились своими глазами.

Поднимаюсь с места, поскольку завтрак уже закончен, киваю всем дамам, ухожу в залу, устраиваясь у камина… На улице тихо и хорошо. Выглядывает солнышко. А не погулять ли нам? Юница невысока, и из-за живых изгородей можно надеяться, не увидит виселицы… Как раз, дождавшись, когда я закончу, она выходит из комнаты с уже привычным альбомом в руках.

— Хочешь, выйдем во двор? Погуляем по саду, слепим снежную бабу…

— А что это такое?

Я поражён до глубины души:

— Ты никогда не лепила снеговиков?

— Не-а…

Отрицательно мотает она головкой. Поднимаюсь:

— Беги к маме, пусть она тебя оденет.

Девочка бросает свой альбом на диван, радостно убегает, и до меня доносится её голосок:

— Мама, мама, помоги мне одеться, мы пойдём с папой на улицу!

Звон выпавшего подноса заставляет меня обернуться — это Горн. Он тоже услышал радостный голос Юницы.

— Ваша светлость, правильно ли я понял, что вы и баронесса…

— Нет. Просто… Вчера мне удалось помочь девочке снова заговорить. А потом она попросила разрешения называть меня папой.

Старик вздыхает, затем снова становится самим собой:

— Простите, ваша светлость, что неправильно понял.

И тут чёрт меня дёргает за язык:

— Вообще то ты понял меня правильно, Горн. Теперь бы баронесса поняла всё тоже… Правильно…

Он открывает от изумления рот, застывает столбом.

— Мы идём с Юницей гулять в саду.

И поднимаюсь наверх… Уже одетый в простую нейлоновую 'аляску', поскольку напяливать на себя положенную аристократу шубу из меха особо ценного животного нет ни малейшего желания, натыкаюсь в коридоре на стоящую у окна Хьяму, застывшую у окна, из которого вид на место экзекуции. Она сразу понимает, что к чему, и зло шипит:

— Вы слишком доверчивы, эрц!

На миг останавливаюсь, меряю её с ног до головы циничным взглядом, и парирую:

— Судя по вам — да.

Затем спешу вниз, где приходится подождать Юницу. В отличие от меня, мама собрать дочь так быстро не успевает…