Исход (Том 1)

— Ну что ж, сукины дети! — выкрикнул он. — Вы чуть не отправили нас на тот свет, и я хочу…

Он четыре года отслужил в армии. Добровольцем. И он мгновенно идентифицировал приподнятое над капотом «форда» оружие как М-3А и ошеломленно застыл под жарким техасским солнцем, намочив в штаны. Водитель начал кричать и мысленно уже бежал обратно к «Понтиаку», но ноги его так и не сдвинулись с места. Неизвестные открыли огонь и прострелили ему грудь и пах. Когда журналист падал на колени, подняв руки вверх в немой мольбе о пощаде, пуля пронзила его на дюйм выше левого глаза и снесла ему макушку.

Фотограф, скрючившийся на заднем сиденье, никак не мог понять, что же произошло, пока двое парней не перешагнули через распростертое тело его коллеги и не направились к нему, держа оружие наизготове. Он скользнул к рулю «понтиака», чувствуя, как теплые капельки слюны собираются в уголках рта. Ключи все еще были на месте. Фотограф завел машину и вскрикнул, когда раздались выстрелы. Он почувствовал, как машина накренилась вправо, будто какой-то великан приподнял ее за левый борт, управляемые колеса дико трясло. Фотограф подпрыгивал вверх-вниз, в то время как «понтиак» скрежетал по дороге пробитой шиной. А через секунду великан сбил и второй бок. Вибрация усилилась. Посыпались искры. Фотограф всхлипывал. Задние колеса «понтиака» затрясло. Двое молодых людей подбежали к своему «форду», серийный номер которого значился в списке авто-мотодивизиона Пентагона, и один из них развернул машину. Капот машины высоко поднялся вверх, когда они переезжали тело журналиста. Сержант, сидевший на пассажирском сиденье, чихнул, отвернувшись к ветровому стеклу. Впереди них, задрав вверх бампер, по дороге ковылял «понтиак» с простреленными задними шинами. Сидящий за рулем толстый фотограф заплакал, увидев в зеркало заднего обзора приближающийся черный «форд». Он жал на акселератор изо всех сил, но «понтиак» едва ли ехал со скоростью больше сорока миль. В радиоэфире Мадонна сменила Ларри Андервуда. Мадонна уверяла слушателей, что она сугубо материальная девушка.

«Форд» обогнал «понтиак», и на одну кристальную, обнадеживающую секунду фотограф подумал, что «форд» проедет дальше, исчезнув за пустынным горизонтом, и оставит его в покое. Затем «форд» сдал назад, и задранный вверх бампер «понтиака» врезался в его крыло. Заскрежетал металл. Голова фотографа врезалась в руль, из носа потекла кровь.

С ужасом оглядываясь назад, он скользнул по теплому сиденью, как будто оно было залито жиром, и выбрался из машины. За его спиной была натянута колючая проволока, и он, неуклюжий толстяк, попытался перепрыгнуть через этот колючий барьер, подумав: «Я сделаю это, я могу бежать вечно…»

Он упал по другую сторону, запутавшись ногой в колючей проволоке. Стеная под голубым небом, он тщетно пытался выпутаться, когда к нему подошли двое молодых людей, держа в руках оружие. За что, пытался он спросить их, но из его груди вырвался только жалобный безнадежный писк, а затем его мозги разлетелись в стороны.

В тот день не появилось напечатанного в газетах репортажа о болезни или другом происшествии в Сайп-Спрингсе, штат Техас.

Глава 18

Ник открыл дверь, отделяющую кабинет шерифа Бейкера от камер предварительного заключения, и на него сразу же обрушился поток брани. Винсент Хоган и Билли Уорнер сидели в камерах слева от Ника. Майк Чайлдресс находился справа. Вторая камера была пуста потому, что Рей Бут, тот парень с кольцом, упорхнул из курятника.

— Эй ты, придурок! — позвал Чайлдресс. — Эй ты, придурок трахнутый! Знаешь, что будет с тобой, когда мы выберемся отсюда? А? Тебе не поздоровится!

— Я своими руками оторву тебе яйца и засуну их тебе в глотку, пока ты не подавишься ими! — кричал Билли Уорнер, — Ты понял?

Только Винс Хоган не принимал участия в этой травле. Майк и Билли не могли пригодиться ему в этот день, 23 июня, когда их забрали в участок и задержали там до судебного разбирательства. Шериф Бейкер нажал на Винса, и Винс выпустил свои трусливые кишки. Бейкер сказал, что Ник может выдвинуть обвинение против них, но если дело дойдет до суда, то свидетельство одного Ника будет против показаний трех — или четырех, если они поймают Рея Бута, — человек.

За последние пару дней Ник проникся уважением к шерифу Джону Бейкеру. Это был двухсотпятидесятифунтовый экс-фермер, которого избиратели уважительно звали Большой Джон. Уважение, которое испытывал к нему Ник, основывалось не на том, что шериф дал ему работу, чтобы он мог хоть как-то возместить потерю денег, а на том, что он поймал людей, избивших и обобравших его. Он сделал это так, будто Ник был членом одной из старейших и уважаемых семей города, а не глухонемым пришельцем. Здесь, на юге, было много шерифов, — и Ник знал это, — которые вместо этого на шесть месяцев обрекли бы его на принудительные работы.