Исход (Том 2)

Франни сжала салфетку «Клинекс».

— Я почувствовала, как он шевельнулся… но это было давно. И с тех пор абсолютно ничего. Я боялась…

— Ребенок жив, но я сомневаюсь, чтобы ты чувствовала его движения. Скорее всего, это газы.

— Это шевелился ребенок, — спокойно возразила Франни.

— Ладно, как бы там ни было, в не столь отдаленном будущем он будет шевелиться сильнее. Я ожидаю малыша где-то к середине января. Как тебе это нравится?

— Отлично.

— Ты правильно питаешься?

— Да, думаю, что да — стараюсь, по крайней мере.

— Хорошо. Тебя уже не тошнит?

— Сначала было немного, но теперь все прошло.

— Великолепно. Как насчет физических нагрузок?

В каком-то кошмарном тумане она увидела, как копает могилу отцу. Она моргнула, заставив видение исчезнуть. Это было в прошлой жизни.

— Понемногу.

— Ты прибавила в весе?

— Около пяти фунтов.

— Это нормально. Можно набрать еще двенадцать; сегодня я чувствую себя великодушным.

Она улыбнулась:

— Вы же доктор.

— Конечно, к тому же раньше я был гинекологом, так что ты в надежных руках. Выполняй советы своего врача, и ты многого добьешься. Что касается велосипедов, мопедов и мотоциклов, то все они под строжайшим запретом после, скажем, пятнадцатого ноября. Правда, вряд ли кто-нибудь будет ездить на них к тому времени. Слишком уж станет холодно. Ты ведь не пьешь и не куришь, так?

— Так.

— Если иногда тебе захочется на ночь чего-нибудь бодрящего, это не страшно. Думаю, тебя следует подпитать витаминами; ты сможешь найти их в любой аптеке города…

Франни рассмеялась, Джордж неуверенно улыбнулся в ответ:

— Я сказал что-то смешное?

— Нет. Просто в данных обстоятельствах это звучит смешно.

— Да, конечно. Но, по крайней мере, никто больше не жалуется на высокие цены на медикаменты? И еще, Фран, последнее. Ты не проходила внутриутробное обследование?

— Нет, зачем? — пожала плечами Франни и тут вдруг вспомнила о своем ночном кошмаре, в котором ее преследовал темный человек. Она вздрогнула. — Нет, — повторила она.

— Ну хорошо. Вот и все. — Джордж поднялся. — Я не буду говорить тебе, что не следует волноваться…

— Ладно, — согласилась она. Смешинки в ее глазах потухли. — Не надо делать этого.

— Но я попрошу тебя свести волнения до минимума. Любое волнение матери отражается на развитии плода. Обычно я не прописываю транквилизаторы беременным, но если ты считаешь…

— Нет, в этом нет необходимости, — сказала Франни, но, выйдя на горячее полуденное солнышко, она знала, что всю вторую половину беременности ее будет преследовать мысль о погибших близнецах миссис Уэнтворт.

Двадцать девятого августа прибыли еще три группы: двадцать два человека, шестнадцать и двадцать пять человек. Сэнди Дю Чинз сообщила всем семерым членам Комитета, что в Свободной Зоне теперь уже больше тысячи жителей.

Боулдер больше не казался городом-призраком.

Вечером тридцатого августа Надин Кросс, стоя в подвале дома Гарольда, напряженно следила за ним. Когда Гарольд не занимался с ней изощренными сексуальными играми, казалось, он удаляется в некое потаенное, уединенное место, в котором она утрачивала контроль над ним. Когда он находился в таком месте, то казался уравновешенным и бесстрастным; более того — презрительно и высокомерно он относился не только к ней, но даже к себе. Единственное, что оставалось неизменным, была его ненависть к Стюарту Редмену и остальным членам Комитета.

Гарольд сидел за столиком для игры в хоккей. Сверяясь со схемой в раскрытой книге, он конструировал какой-то аппарат. Справа лежали аккуратно разложенные инструменты. Моточки проводов были разбросаны по хоккейному полю.

— Знаешь, — рассеянно произнес он, — тебе бы следовало прогуляться.

— Почему? — Надин почувствовала себя немного обиженной. Лицо Гарольда было напряженным и хмурым. Надин понимала, почему Гарольд так много улыбается: потому что без улыбки он был похож на безумца. Она подозревала, что он и есть безумец либо близок к этому.

— Потому что я не знаю, сколько лет этому динамиту, — ответил Гарольд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Старый динамит отсыревает, дорогая. — Он взглянул на нее. Пот градом струился по его лицу. — Он покрывается испариной, если быть точным. И то, что выступает, — чистый нитроглицерин, одно из самых нестабильных веществ на земле. Поэтому, если динамит старый, у нас есть отличный шанс, что плод этого маленького научного эксперимента взорвется прямо на вершине горы Флагстафф, проложив нам дорогу в сердце Страны Оз.

— Ну, не следует так раздражаться, — попыталась успокоить его Надин.

— Надин? Ma chere[21]!

— Что?

Гарольд спокойно, без улыбки, посмотрел на нее:

— Заткни свою траханую пасть.

Она замолчала, но на прогулку не отправилась. Конечно, если это воля Флегга (и доска сказала ей, что Гарольд на стороне Флегга и что он позаботится обо всем), динамит не может оказаться старым. И даже если он действительно старый, он не взорвется до срока… ведь так? Вот только в какой степени Флегг владеет ситуацией?