Исход (Том 2)

В ночь на четвертое сентября, за один день до происшествия с грузовиком и за три дня до того, как Бобби Терри заметил его проезжающим по Копперфилду, он остановился в Нью-Медоусе, где произошел довольно неприятный случай. Он подъехал к Ранчхенд-мотелю, взял ключ от одного из блоков и вдруг увидел то, что расценил как приз, — обогреватель на батарейках, который он и установил в ногах кровати. Закат застал его согревшимся и отдохнувшим впервые за целую неделю. Обогреватель излучал сильное, приятное тепло. Судья, завернувшись в одеяла и взбив подушки повыше, читал о случае, когда черная женщина из Брикстона, штат Миссисипи, была приговорена к десяти годам тюремного заключения за обычное воровство в магазине. Помощник окружного прокурора и трое заседателей были черными, и Лафам, казалось, подчеркивал, что…

Тук, тук, тук: в окно.

Старое сердце Судьи замерло в груди. Лафам выпал из рук. Судья схватил «гаранд», прислоненный к стулу, и повернулся к окну, готовый ко всему. История его прикрытия молниеносно пронеслась у него в голове. Вот и все, они захотели узнать, кто он такой, откуда он идет…

Это была ворона. Судья расслабился и криво улыбнулся.

Всего лишь ворона.

Она сидела на подоконнике под дождем и, казалось, ухмылялась. Ее блестящие перья комично сбились, маленькие глазки смотрели на очень старого юриста и самого старого в мире шпиона-любителя, лежащего на кровати в мотеле в западном Айдахо, одетого в одни трусы с красно-золотой надписью «ЛОС-АНДЖЕЛЕССКИЙ ПЛОВЕЦ» и с огромной юридической книгой на животе. Судья постарался расслабиться и улыбнулся в ответ. Все правильно, я смешон. Но после двухнедельной поездки в одиночестве по этой вымершей стране имеешь право на раздражительность.

Тук, тук, тук.

Ворона постучала клювом по оконному стеклу. Постучала так же, как и в первый раз.

Улыбка Судьи несколько поблекла. Нечто в том, как ворона смотрела на него, не совсем понравилось судье Фаррису. Это все еще казалось усмешкой, но он мог поклясться, что это была презрительная усмешка, почти глумливая.

Тук, тук, тук.

Когда же я выясню то, что нужно там, в Свободной Зоне, которая кажется такой далекой? Никогда. Найду ли я брешь в броне темного человека? Никогда. Я вернусь назад живым?

Никогда.

Тук, тук, тук.

Казалось, ворона насмехается над ним.

Неожиданно со страшной уверенностью он почувствовал, что это был темный человек, его душа, его сущность, каким-то образом вселившиеся в эту намокшую под дождем, взъерошенную, насмехающуюся ворону. Он зачарованно смотрел на нее. Казалось, глаза вороны стали больше. Судья заметил, что ободки ее глаз были красными, темно-рубиновыми. А дождь все шел и шел. Ворона подалась вперед и очень осторожно постучала в окно.

Судья подумал: «Она считает, что этим гипнотизирует меня. Возможно, так оно и есть, самую малость. Но, возможно, я слишком стар для подобных вещей. Предположим… это глупо, конечно, но предположим, что это он. И предположим, что я одним движением могу поднять это ружье. Я не стрелял уже года четыре, но в 1976-м и в 1979 году я стал чемпионом своего клуба и был достаточно меток еще в 1986 году. Никаких призов в том году, поэтому я перестал участвовать в соревнованиях, гордость моя тогда была в лучшей форме, чем зрение, но я все же занял пятое место среди двадцати двух участников. А это окно гораздо ближе, чем цели на стрельбище. Если это он, смогу ли я убить его? Уничтожить его душу, — если таковая существует, — внутри умирающей вороны? Неужели невозможно старому чудаку покончить со всем разом, подстрелив черную птицу в западном Айдахо?»

Ворона ухмыльнулась. Судья не был вполне уверен, что это усмешка.

Судья стремительно сел, быстрым движением вскидывая «гаранд» к плечу — это получилось у него именно так, как он только мог когда-либо мечтать. Нечто, похожее на ужас, охватило ворону. Ее промокшие под дождем крылья встрепенулись, стряхивая воду. Глазки-бусинки расширились от страха. Судья услышал, как она странно каркнула, и почувствовал триумфальную уверенность: это был темный человек, он недооценил Судью, и ценой этому станет его презренная жизнь…

— НА, СЪЕШЬ! — крикнул Судья, нажимая на курок.